Смертельный гамбит
Шрифт:
Но еще раз взглянув на небо, толпа вновь погрузилась в молчание, объятая священный ужасом. Впервые обитатели Дыры увидели начало двойного затмения.
Тень, приближающаяся справа, уже заметно продвинулась вперед, а с левого края солнечного диска появилась тончайшая полоска темноты, двигающаяся ей навстречу.
Все снова перевели испуганные взгляды на Ульсака.
– Это и есть посланное нам знамение! Две тени соответствуют этим двум чужеземцам, приготовленным для принесения в жертву. В тот момент, когда два темных диска сольются в один, полностью затмив со бой светило, они умрут,
Его слова были встречены напряженным молчанием,
– В подтверждение своих слов, а также чтобы подать вам знак, сейчас я отправлюсь наверх и открою для вас двери? Смотрите на Платформу Свергнутых, и вы сможете увидеть меня там. Вскоре вы узнаете, что я и есть скрытый Има, обретенный вами. И в следующий раз, когда вы вновь увидите меня вблизи, мы уже будем находиться среди звезд.
С преднамеренной неторопливостью Ульсак начал спускаться с трибуны. Дюжина воинов Варди стояли у ее основания, держа над головой платформу, покрытую тончайшим желтым шелком. Ульсак ступил на нее, и двенадцать воинов понесли его по помосту, направляясь к входу в башню. Еще раз Ульсак повернулся лицом к Аль-Шиге, а затем исчез в дверях лифтового холла.
– Пронзите их, - скомандовал улла, приблизившись к стражникам.
Четыре человека подхватили Элдина и, сделав несколько шагов вперед, подняли над торчащим из платформы колом. Затем медленно и аккуратно они опустили его вниз. Ноги Элдина коснулись земли, и в тот же момент он ощутил укол холодной стали меж ягодиц. Инстинктивно он поднялся на носки, и при виде его реакции по толпе пронесся смех.
Стражники взяли концы четырех цепей, прикованных к стальному поясу на талии Элдина, и прикрепили их к крючьям, торчащим из пола платформы.
С максимальной осторожностью Элдин попытался пошевелиться. Стальной пояс прочно удерживал его на месте, и, несмотря на все усилия, он не мог сместиться в сторону от смертоносного острия, застывшего в долях дюйма под ним.
Он услышал, как позади него что-то перекатывается, и, обернувшись, увидел большую медную бочку, которую разместили на специальных опорах. Конец тонкого шланга, соединенного с краном на бочке, опустили в брезентовый мешок, висевший на плечах Элдина.
Улла подошел к крану, а затем посмотрел на солнце, словно бы прикидывая время. Он пустил воду, а затем наклонился, чтобы заглянуть внутрь мешка.
– Я думаю, ты осядешь как раз к началу полного затмения, - сказал он с улыбкой, а затем повернулся к стражникам.
– Если кто-либо из них к тому моменту еще будет стоять на ногах, надавите им на плечи и прикончите.
Он перевел взгляд на Элдина, все та же безжалостная улыбка играла на его губах.
– Ты просто счастливчик. Вода течет быстро, и ты будешь мертв уже через пару часов. Обычно требуется целый день, чтобы довести дело до конца.
– Твоя мать ублажает свою плоть, занимаясь любовью со свиньями, - бросил Элдин.
Лицо уллы потемнело от гнева, а Элдин истерически расхохотался. Этот мерзавец теперь ничего не мог ему сделать. Несколько стражников отвернулись, чтобы скрыть усмешки, и улла спешно покинул платформу. Элдин бросил взгляд на Габлону, который стоял от него всего лишь в трех метрах.
– В хорошую же переделку ты нас втянул, Ларис.
– Я втянул? Это ты жульничал в последней игре; ты пытался подтасовать нужный тебе результат и в той игре, которая проходит сейчас. Ты заключил с Ульсаком сделку. Ты просто безумец!
– Что ж, по крайней мере, эти ублюдки кохи ни чего не получат после моей смерти, - крикнул Габлона.
– Заткнись и оставь меня в покое, - сказал Элдин. Он снова приподнялся на кончики пальцев, а затем так же медленно опустился вниз. Стальное острие еще раз кольнуло его кожу.
Толпа выжидательно молчала, если не считать редких шуток и насмешек. Он обвел ее взглядом. Миллионы сумасшедших, подумал он, покачав головой. Их женщины и дети, оставшиеся в городах, такие же ненормальные. Когда они вырвутся на свободу, Облако превратится в бедлам, и некому будет оказать им сопротивление. Хищники, стоящие перед ним, будут убивать безнаказанно.
Элдин слегка повел плечами. Он уже ощущал растущее давление на плечи по мере того, как мешок на его спине наполнялся водой.
Он поднял глаза к небу. Двойное затмение. Какое редкое зрелище, подумал он и стал наблюдать за медленным исчезновением солнечного диска.
– Мы потеряли всякий контакт с Иглой!
– крикнул Вул, врываясь в конференц-зал.
– Мы знаем, - сказал ксарн.
– Это произошло десять минут назад.
Кохи находились в полном замешательстве. В течение всей первой половины дня среди них царило уныние. Элдин и Габлона, по всей видимости, находились в руках Шиги, и картинка, передаваемая камерами с поверхности Дыры, позволяла наблюдать за происходящими там приготовлениями - установкой платформы с кольями для казни. Во всем Облаке коммерческая деятельность была полностью парализована. Счастливые обладатели билетов с нужным исходом сидели в тавернах или в других общественных местах, наблюдали за поступающими сообщениями и подсчитывали миллионы, которые они получат, даже не подозревая о приближающейся катастрофе.
Одного из кохов, акционера ВЛК, уже обнаружили мертвым в его кабинете с флаконом яда, зажатым в руке.
– Зола, это что, повторение предыдущей игры?
– воскликнул Вул.
– Ты хочешь перехватить видеосигнал, а затем рассказать всем, что игра закончилась с благоприятным для тебя исходом?
Зола в ответ только покачал головой. Его агент, на которого возлагались такие надежды, скрывался где-то в глубине катакомб в сотнях метров от тех двоих. При таком стечении народа на площади у него не было никаких шансов подобраться к ним вплотную.
Он посмотрел на Вула.
– Ты сошел с ума!
– прошептал Зола.
– Единственная линия связи, напрямую соединяющая нас с башней, не действует, тем не менее все сигналы, касающиеся игры, по-прежнему к нам поступают.
– Почему это происходит?
– проревел Вул.
– Потому что, как мне кажется, Надзиратели затеяли там нечто такое, что, по их мнению, мы не должны видеть.
Внезапно на столе Букхи замигал сигнал пейджинговой связи. Взяв со стола наушники, он вышел на линию, и все, кто его окружал погрузились в молчание.