Смертельный номер
Шрифт:
Совок вздрогнул и открыл глаза.
Китаянка бросила на нарушительницу спокойствия испепеляющий взгляд и в свою очередь прибавила децибел.
– Во бин лэ цзиниэнь пин!!! Шуфу!!!
– Я беженкааа из Румынииии!!!
– Чжэ ши йоу цсин банчжу во гэй!!!
– Живуууу под мостоооом в картонной короообке!
– Бу кхэйи!!!
– На молочко для ребеооонка!!!
– Дун минбай гуан!!!
Закончившая свой монолог нищенка подошла к китаянке и, демонстративно сунув ей под нос жестянку изпод оливок, принялась трясти ее, как погремушку,
– На молочкоооо!!!
– Бу дун!!! – сердитая дочь Востока выдала очередной залп и вдруг, отстранив трубку от уха, уставилась на нее со столь неописуемым выражением на лице, что цыганка, перестав грохотать банкой, в свою очередь с интересом воззрилась на мобильник.
Динамики под потолком вагона ненадолго затихли, прежде чем порадовать пассажиров очередным классическим опусом.
В неожиданно наступившей тишине Совок отчетливо услышал, как в телефоне китаянки пищат короткие гудки. Ее приятель, устав от скандала, повесил трубку.
Сидящий напротив китаянки седой испанец участливо покачал головой.
– До чего доводит бедных женщин мужское коварство! – во всеуслышание заявил он.
– Вотвот, – радостно подхватила соседка Совка, бодрая старушка в кокетливой соломенной шляпке. – Не зря пословица говорит, что хорош лишь мужчина, подобный сковороде: подвешенный за глаз и с поджаренной задницей!
Вагон содрогнулся от хохота. Совок в полном недоумении наблюдал за изнемогающими от смеха пассажирами. Он уже давно понял, что Испания отнюдь не оплот европейской культуры, но ведь и у варварства должен существовать какойто предел!
Даже если бы Совок знал, что отверстие в ручке, за которую подвешивают сковородку, поиспански называется "глазом", он все равно не мог бы понять, почему образ подвешенного за глаз обгорелого мужчины вызывает у аборигенов прилив столь безудержного веселья.
В бытность в России ему пару раз приходилось поджаривать ягодицы несговорчивых бизнесменов раскаленным утюгом, и это было отнюдь не смешно. Но чтобы подвесить за глаз… до такого не доходили даже полные отморозки и беспредельщики.
– Дикий народ, мать их так, – пробормотал порусски Совок.
Приблизившись к Совку, нищенка сунула ему под нос банку изпод оливок.
– Подааайте на молочкооо для ребеооонка!!!
Браток с усмешкой оглядел ее пышные формы, которые не могла скрыть даже широкая полотняная блуза, профессионально отметив и светлые серые глаза "цыганки", и вздернутый хохляцкий нос с задорными конопушками, и неестественную неподвижность завернутого в шаль младенца.
"Ты такая же беженка из Румынии, как я – предводитель баскских сепаратистов, – подумал Совок. – Что ж, на ловца и зверь бежит."
Вытащив из кармана портмоне, он бросил в банку монетку в 50 сентимов.
– Граасиас, сеньеор! – пропела Крусиграма и двинулась дальше.
* * *
Банка изпод оливок, в которую собирала милостыню Мария Гриценко,
В последнее время в среде эмигрантов ходили слухи о том, что русская мафия берет нищенство под свой контроль. Заполонив Францию, Германию и Италию глухонемыми и инвалидами, вывезенными из России, Белоруссии и Украины, "рашн коза ностра" решила распространить сей весьма выгодный бизнес на территорию Испании.
В газетах появились краткие заметки о смерти двух членов албанской мафии и трех румын. Румын застрелили, албанцев зарезали ножом. Убийц, как обычно, не нашли. Журналисты полагали, что речь идет о сведении счетов между враждующими группировками, но Мария не сомневалась, что это русская мафия уничтожает конкурентов. Меньше всего на свете она хотела попасть в лапы отечественных "братков".
– На молочко для ребеооонка!!! – надрывно взвыла Крусиграма и затрясла банкой изпод оливок перед целующейся парой немецких туристов. Со вздохом оторвавшись от подруги, мужчина вынул из кармана монетку и бросил ее в банку.
– Граасиас, сеньеор, – пропела Крусиграма и нахмурилась, заметив на жести отражение мужчины, подавшего ей в предыдущем вагоне 50 сентимов.
Тогда у него на коленях лежала русская книга с длиннющим названием – чтото про нирвану и идеализм раннего буддизма. Мария еще удивилась, увидев ее – тема книги совершенно не вязалась с типично бандитской физиономией парня.
Теперь любитель буддизма стоял в конце прохода и внимательно смотрел на нее. По телу Крусиграмы пробежали нервные мурашки. Она кожей чувствовала опасность. Наверняка этот тип отслеживает в электричках нищих из албанцев и румын, а заодно и выходцев из республик бывшего Советского Союза, работающий без "крыши". Попадись она к нему в руки – и ей конец. В лучшем случае ее запрут в какомнибудь подпольном борделе.
"Пора завязывать с нищенством", – с сожалением подумала Мария. – "Жаль, конечно, но ничего не попишешь. Придется теперь танцевать на Рамбле танец живота. Деньги, конечно, не те, но тоже подают неплохо."
Поезд подъезжал к станции "Клот". Следующая остановка была конечной – Сан Андреу Кондаль. Там ей вряд ли удастся уйти от преследователя.
Собрав с вагона дань и поблагодарив пассажиров протяжным "Граасиас, сеньеорес", Крусиграма спустилась в тамбур и, задрав рубашку, пересыпала монеты из банки в поясную сумку. Любитель буддизма успел пересечь вагон и теперь стоял на лестнице, ведущей в тамбур.
Девушка достала пластиковую бутылку с водой и, отвернув пробку, стала демонстративно полоскать горло, делая вид, что готовится войти в последний, еще не обойденный вагон.