Смертельный выстрел
Шрифт:
Кленси не отвечал ни словом, ни взглядом, ни жестом. Губы его были сомкнуты, глаза безжизненны, все тело неподвижно.
Несмотря на отдаленность места, где произошло это роковое событие, здесь был человек, который слышал эти выстрелы, громкий разговор и гневные восклицания. Это был охотник на двуутробок.
В Южных Штатах нет ни одного округа, где бы не было такого охотника, а в некоторых округах их бывает несколько, при этом все эти охотники негры. Во времена невольничества каждая плантация имела у себя одного или больше таких черных Немвродов. Охота эта предпринималась не для одной только выгоды, она была своего рода спортом; шкурки зверьков менялись на табак или на виски, исходя из
Плантация Эфраима Дерка не была исключением из общего правила — здесь также был свой охотник на опоссумов, которого звали, или, вернее, прозвище которого было Синий Билль. Такое прозвище он получил из-за синеватого оттенка кожи, но в общем же он был черен, как черное дерево.
В злополучный вечер, когда Чарльз Кленси встретился со своим врагом, Синий Билль как раз охотился. Он выследил убежище опоссума и приготовился уже лезть на верхушку сикомора, в углублении которого находилось гнездо зверька, когда мимо него пробежал олень, а вслед за тем раздался выстрел. На слух Синий Билль сразу определил, что выстрел произведен из охотничьего ружья, принадлежавшего его молодому хозяину, последнему человеку, с которым он желал бы встретиться. Первым желанием его было поскорее взобраться на дерево и спрятаться там среди листвы. А как же собака внизу… она ведь выдаст его? Пока он думал, что делать, послышался второй выстрел, а вскоре после него — третий, затем сердитое ворчание чьей-то собаки, которая то лаяла, то выла.
— Ай, ай, — пробормотал Синий Билль. — Там дерутся. Первый стрелял масса Дик из двустволки, второй Чарли Кленси из карабина. О, все святые мои! Беда, Билль, если тебя увидят… Прячься ты лучше поскорей!
И он взглянул на собаку, затем на верхушку дерева, которое сверху донизу обвито было вьющимся диким виноградом. Он чувствовал, что нельзя терять времени и, схватив собаку, стал с ней карабкаться по стволу дерева, как карабкается медведица со своим медвежонком. Спустя десять минут он сидел уже среди густой листвы паразита, скрытый от всех, кто бы ни прошел мимо. Чувствуя себя там в полной безопасности, он стал внимательно прислушиваться. Слышались те же голоса, но теперь тон их был более спокойный, и можно было подумать, что оба мирно разговаривают между собою. Один сказал одно или два слова, другой говорил много. Затем слышен был голос только последнего, охотник узнал своего молодого хозяина, но не мог разобрать, о чем идет речь.
Послышалось короткое, более громкое и более сердитое восклицание, а затем водворилась такая тишина, что Синий Билль мог ясно слышать громкое и учащенное биение своего сердца.
IV
Дерк закончил свой монолог, а ответить ему уже никто не мог. Невыразимо, невероятно жестоко было поведение человека, оставшегося победителем. Если во время поединка Дик Дерк выказал хитрость лисицы, соединенную с вероломством тигра, то после победы он походил на шакала. Стоя над павшим врагом, он несколько минут присматривался к нему, чтобы убедиться в его смерти и, наконец, сказал:
— Умер! И это сделал я!
И, сказав это, он наклонился ниже и стал прислушиваться, держа в то же время рукоятку охотничьего ножа и как бы намереваясь для большей безопасности всадить его в тело убитого. Скоро он заметил, что в этом нет необходимости.
— Да! Умер! Ну и черт с ним!
В первую минуту, склонившись над телом врага, убийца не чувствовал никакого смущения, ни угрызения совести, ничего, кроме чувства удовлетворенной мести. Холодные глаза его сверкали ненавистью, а рука его то и дело хваталась за нож, точно он желал изуродовать это безжизненное
— Нет! — сказал он, пытаясь оправдать себя. — Нисколько! Правда, я убил его, но и он мог убить меня. Они увидят, что ружье его разряжено, а пола у меня пробита пулею.
Несколько минут он стоял в растерянности… Смотрел на мертвого, затем начал пристально разглядывать окружавшие его деревья, не видно ли кого-нибудь между ними. Но там никого не было. Место это было настолько непроходимо, что редко посещалось путниками; сюда мог забраться только охотник или беглый негр.
— Не пойти ли и не признаться ли, что я убил Чарли? Я могу сказать, что мы встретились на охоте, поссорились, затеяли дуэль… Выстрел за выстрелом, и на мое счастье мне на долю выпал последний. Поверят ли они этой истории?
Он снова замолчал. Взгляд Дерка остановился на распростертом теле.
— Не поверят, — продолжал размышлять вслух Дерк. — Разумеется, нет! Лучше ничего не говорить о том, что случилось. Они вряд ли станут искать его здесь.
Снова он бросил взгляд вокруг в поисках места, где бы спрятать тело. Узенькая речушка извивалась среди деревьев на расстоянии двухсот ярдов от того места, где он стоял; немного дальше она превращалась в стоячую лужу. Вода в ней казалась темной от тени, бросаемой на нее кипарисами, и была достаточно глубока для намеченной им цели. Но для того, чтобы перетащить туда тело, требовалось много силы, да к тому же это могло оставить весьма заметные следы.
— Оставлю его там, где он лежит, — сказал Дерк. — Никто не придет сюда… Впрочем, все же лучше прикрыть его немного. Так-с, Чарльз Кленси, если я отправил тебя в Царство Небесное, то я не оставлю тебя без погребения. Твой дух вздумает, пожалуй, навещать меня. Чтобы воспрепятствовать этому, я, так и быть, устрою тебе похороны.
Он приставил ружье к дереву и, срывая паразитное растение с ветвей кипарисов, стал бросать его на все еще едва заметно вздрагивавшее тело. Затем этим же растением он прикрыл следы крови. Осмотрев все, он собрался было уже уходить, когда услышал странные звуки, заставившие его остановиться… точно кто плакал по покойнике. Сначала он испугался, но затем понял, в чем дело.
— Да это собака! — пробормотал он, увидев между деревьями собаку Кленси. Ружье его не было заряжено, и он решил убить собаку ножом, но как он ни манил ее, она не подходила. Тогда он зарядил ружье, прицелился и выстрелил. Пуля прошла сквозь мягкую часть затылка, поранив только кожу, но все же настолько, что кровь брызнула из раны. Собака громко завыла и пустилась бежать, скоро скрывшись из виду.
— Великий Боже! — воскликнул Дерк. — Какую непростительную глупость я сделал. Она побежит к дому Кленси… Все поймут, в чем дело, и пустятся на поиски. Затем она приведет всех сюда! Ах, черт возьми!
И убийца побледнел, в первый раз почувствовав настоящий страх. Как это он не принял в расчет собаку! Ясно одно, здесь больше оставаться нельзя. Отсюда до дома вдовы Кленси две мили, а по дороге туда хижина поселенца. Собаку в таком виде, окровавленную, воющую, увидят наверняка, и подымут тревогу. Ему даже начало казаться, что он слышит человеческие голоса. Поспешно вскинув ружье на плечи, он скрылся между деревьями. Сначала он шел довольно быстро, затем удвоил скорость своего шага и, наконец, пустился бежать в направлении, противоположном тому, по которому убежала собака, прямо через болото, не обращая внимания на топкие места. «Храбрый» до совершения преступления, он, как и все убийцы, потерял теперь всякое самообладание и осторожность и оставлял после себя следы, которые могли дать сыщикам ключ к раскрытию преступления.