Смерти подобна
Шрифт:
— Твоя бабушка нарушила контракт, — вдруг начала она, отчего я удивленно подняла голову. — Некромант обязан следовать каждому пункту за силу, что дарует ему Жнец. Защищать души…
— … даже ценой своей жизни, — рассеянно процитировала я пункт из нашего договора. — Разве бабушка этого не сделала?
— Когда умерли твои родители, она предпочла уйти, оставив позади службу. Заглушила голос Жнеца, используя цыганскую магию. Она, знаешь ли, довольно сильная, — ответила Смерть, пригубив из чашки. Я потянулась к хрустальной вазочке, беря
— О, Вольф работает быстро, — потянула моя собеседница, видя мою реакцию. — Нам стоит поторопиться, а то ведь поболтать на дорожку не успеем.
— Что происходит? — хрипло выдохнула я, касаясь груди. Сердце, я снова его чувствовала.
— В этой жизни или следующей, — повторила Смерть слова Шумского, взмахнув рукой. — Он у тебя упрямый парень. Добивался моей аудиенции, достал трех Жнецов. Бедолаги объявили, что им теперь нужен отпуск. Ему дали возможность в руки, и он ею воспользовался.
Я подскочила с кресла, роняя на мягкий ковер чашку с блюдцем. Чай разлился, но пятна не осталось. Одним движением пальцев Смерть вернула назад время, собирая осколки воедино. Пока я глупо хлопала глазами, она откинулась на спинку кожаного кресла и улыбнулась.
— Сердце можно подарить, а душу сохранить. Большинство некромантов заключают контракт и не выполняют своих обещаний. За большую силу они продают свою жизнь, после чего пытаются отчаянно спастись. Таких я наказываю, — за окном послышался скреб. Я содрогнулась, заметив морду гуля, и отвернулась.
— Другие же принимают контракт и четко исполняют его. Маленькое уточнение под звездочкой позволяет мне давать таким душам шанс на перерождение, — пожала Смерть худыми плечами, а я содрогнулась от ее цинизма.
— Маленький пункт? — возмутилась я. — Мы что, в банке договор на ипотеку оформили?!
— Почти, — ложечка звякнула о край чашки, и Смерть рассмеялась. — Я на этих контрактах живу, знаешь ли. По-твоему, Жнецы откуда появились? Мои работники, связанные договором.
Я, наверное, очень глупо смотрелась с открытым ртом посреди спальни самой Смерти. Жнецы — это тоже души? Как оно вообще? Куда? Сердце стукнуло еще раз, будто напоминая, что разговор скоро закончится.
— Хаос, Призванные, — выдохнула я, — все это твоих рук дело?
От ее взгляда мне стало нехорошо.
— Нет, — отрезала она, ставя чашку на блюдце. — Призванные — это ваша чертова магия. Попытка людей переиграть меня. И ничего хорошего из этого не вышло, как видишь. Человечество само породило Хаос и создало нам всем большие проблемы.
Хочу домой. Надоело решать мировые проблемы, спасать страну от революции, чем-то жертвовать. Некроманты не герои, не боевые маги и не солдаты на передовой. Мне бы лопату и родное кладбище, а не вот это вот все. Есть только одно «но». Умирала я не для того, чтобы Шумский своими сердцами раскидывался.
— Теперь я — Жнец Васи? — обреченно спросила я,
— Есть большая разница между Жнецом и человеком, которому даровано сердце ради жизни. Жнец не может существовать в земном мире без носителя. Они как Призванные, только не скованные цепью Хаоса, — ответила Смерть.
— В твоем случае вы просто свяжете судьбы и жизни друг друга. До самой смерти, — сделала она акцент на последнем слове.
— И умерли они в один день? — слабо улыбнулась я, чувствуя необычайную легкость.
— Желаю, чтобы это случилось нескоро, Кристина, — подняла на прощение чашку Смерть, словно прощаясь. — Вы проживете долгую и счастливую жизнь, когда ты переродишься.
Стены дрогнули, начиная постепенно исчезать на глазах. Подняв взгляд к потолку, я вдруг задала вопрос:
— Скажи, отец Олега... — но до конца не решилась озвучить. Смерть прекрасно поняла, о ком я спрашиваю, однако комната внезапно пропала. Будучи в темноте, я услышала тихий шепот на ухо:
— Передай ему, пусть молится за его душу. Ее ждет прекрасная, новая жизнь.
Где-то в отдалении я слышала противный писк, громкие голоса и чью-то ругань. Лишь спустя несколько минут поняла, что лежу на кровати, медленно просыпаясь. Голова тяжелая, веки будто налиты свинцом. А крики над головой стоят такие, словно у нас в Урюпинске на базаре бабки подрались за капусту.
— Почему так долго?! Они спят почти сутки!
— Иуда Авраамовна, вам стоит присесть.
— Ты меня таки не успокаивай. Я чуть дважды не поседела, когда мой неразумный сын вздумал этот фокус с сердцем провернуть. Убью, как проснется. Или тебя, Вольф, или его!
Почему я слышу голос своего бывшего начальника, Вольфа Станиславовича? Впрочем, не хочу знать. Я с трудом приоткрыла один глаз, щурясь от яркого света в палате интенсивной терапии. Рядом пищал прибор, отслеживающий сердечный ритм. Мне хотелось дотронуться до груди и почувствовать его стук, но сил не было. Я проследила взглядом от катетера с иглой, через которую в мою кровь поступало лекарство, до соседней кровати. Там лежал бледный Вася, и, судя по дрогнувшим векам, он тоже не спал.
— Пойдемте отсюда, дорогая. Сейчас всю больницу перебудите, я понимаю ваше волнение… — возмущенные крики Иуды Авраамовны исчезли, стоило двери плотно закрыться.
Магический щит защищал палату от грязи, воздействуя на окружающую среду. Хорошая магия, сильная.
— Я думал, она меня подушкой задушит, — пробормотал Вася, а я улыбнулась в ответ.
— Подожди немного, Шумский, — я уткнулась носом в подушку, глядя на него. — Встану с кровати и выскажу все претензии. Вплоть до моего спасения.
— Давай в следующей жизни, Замогильная. Мне кажется, я не готов, — пожаловался Шумский, осторожно потянув руку в мою сторону. Расстояние не позволяло сплести пальцы, но коснуться самых кончиков у меня получилось.