Смерти вопреки
Шрифт:
– А-а-а-а…Команди-и-и-р!
Лжерогожин упал и замер, раскинув руки в истлевшей «горке». Стеклянные глаза пусто смотрели вверх, играя бликами света фонарика. Майор нагнулся, дрожащей рукой прикрыл покойнику веки, скрестил ему руки на груди, отметив, какие они тонкие и сухие. Прошептал умершему напутствие в иной мир и шагнул в сторону. Чтобы идти дальше. Но в этот момент фонарик окончательно погас.
– Кто таков будешь?
– Я-а?
– Ну, не я же! – осклабился Холод, потирая щетину на подбородке и разглядывая молодого сталкера напротив.
Отряд расселся цепочкой вдоль стен корпусов ТЭЦ и охладителя Станции. Зыркали друг на друга, перешептывались, в десятый раз проверяли оружие и поправляли снарягу. Больше заняться пока было нечем, так как головной дозор пепловцев прощупывал путь до Укрытия, а узкий проход здесь, между ТЭЦ и хладоцехом, не позволял
– Блоком кличут, – отозвался смущенно парень лет девятнадцати, алея щеками с юношеской порослью. Он застенчиво отводил взгляд, когда кто-то из спецназовцев разглядывал его, ежеминутно поправлял танковый шлем на голове, перебирал в пальцах ремень «калаша». По всему было видно, что парень волнуется, смущается и не находит себе места среди опытных волкодавов.
– Как? Ты че, серьезно? Не смеши мои яички, студент! – во все свое смуглое лицо улыбнулся Ден, поймал веселый взгляд Орка и снова уставился на молодого. – Такие кликухи дают в «Пепле» или «Бастионе». А ты с виду школьник десятого «А». Сам что ли придумал, дабы свое эго усилить?
– А… нет… Это в честь Александра Блока. Поэта прошлого века, – замялся сталкер, сжав губы.
– Опачки, шлепнул я по попочке! Не, в натуре, боец? – Ден аж застыл в недоумении, снова переглянулся с товарищами.
– Честное слово.
– Гы-ы-ы, – заржал Орк, хрустя в кулаке сухарем и закидывая крошки в рот, – ынтыллигент, в натуре. Хорош отряд!
– Пипец. Бродяга, вы где такого подобрали? С уроков отпросили, что ли?
– Холод, кончай потешаться! Блок – парень свой, нормальный.
– …Да вижу, что не сектант, едрить его в почку.
– Гы-ы-ы!
– Пару ходок имеет, крепкий, надежный, – продолжил Бродяга, попыхивая папироской и переминаясь на корточках, – и умный до чертиков. Стихи сочиняет про нашу Зону.
– Да ладно-о? Ну-ка, сбацай че-нить, поэт Блок Александр, – сказал Холод, делая подобострастное лицо, но его ехидность через секунду растаяла.
– Я Семен. И, к сожалению, не Блок, а… Гражданцев.
В кулаки и воротники прыснули от смеха уже все, кто слышал диалог разведчика и сталкера. Звук в зажатом высокими стенами коридоре разлетался далеко. Но следующая фраза парня вмиг смахнула улыбку с лица Дена:
– Все далекие от ума и литературы мужланы ведут себя так и в девяти из десяти случаев задают подобный вопрос и высказывают такую просьбу.
Теперь заржали все кроме Холода. Он нахмурил лоб под краем шлема и нехорошо выпятил нижнюю губу:
– Это залет, студент! Ты щас понял ваще, что брякнул?
– Я всегда думаю, что сказать и…
– …Ты щас домой, к мамке под титьку пойдешь, орелик! – грозно промолвил Холод, делая набыченный вид. – Ты не офигел ли тут, рифмоплет хренов?
Сталкер скукожился и притих, опустив глаза. Его товарищи закашляли, Бродяга тяжело выдохнул и снова надул щеки. Орк попытался было хохотнуть еще, но недобрый взгляд старшего пресек его позыв, отчего боец застыл с глупым выражением лица. И только Фифа, видимо, занимающая особый статус в группе и в отношениях с командиром, позволила заикнуться и тем самым разрядить обстановку:
– Ден, тс-с-с, дыши ровно. Успокойся. Чего так нервничать? Ты же не среди пьяных дебоширов Бара. Глянь, на тебя люди пялятся. Твои друзья и товарищи…
– …Слушай, Анжел, кончай…
– …Это ты сюда послушай, капитан! Уймись уже. Че ты пристал к этому мальчику? Что он тебе сделал? Не так посмотрел? Не побрился? Пукнул? – перебила строго девушка.
– Анжел?
– Что за фигня? У всех нервы на пределе. Думаешь, я не боюсь? Все тут на стреме, на изжоге. Фули дергать друг друга в таком ситуэйшене? Тебе ли не знать, спецназу, что дедовщина и дергания в своем коллективе ни к чему хорошему не приведут! Что это зло, да еще в боевой обстановке.
– Да какая в жопу дедовщина?! Я так, приколоться хотел. Какой из него боец? Студент с молоком на губах. Ботаник, мля.
– Денис! – Фифа бросила в Холода камушек. – Харэ. Он, может быть, твою жопу через пять минут прикроет, а ты мозги тут стебаешь. Тебя какая муха укусила?
– Вжик, епрст. Никакая. Скорее я его зад прикрою, чем он мне. Все, проехали, – Ден надулся и, обиженный на весь мир, понуро свесил голову, бубня: – Ишь, даже краля моя ополчилась. Звиздец. Слово не скажи.
– Холод, этот «студент» зимой спас группу «Анархии» на Маяке, вовремя заметив семью снобов, а недавно всю ночь тащил на себе раненного Бульбу, когда того накрыло на Рубеже лавиной артобстрела. Зря ты так, не узнав человека! – откликнулся Бродяга, почти не смотря в сторону разведчика. – Фифа правильно сказала, нехер лаяться и ковырять своих. Блок, не держи зла на разведку, они чересчур горячие парни!
– Иди ты… умник, – буркнул Ден, но уже как-то по-другому взглянул на молодого сталкера, – давай уже, валяй свои стихи, Александр Блок.
– Семен.
– Что?
– Семен я. А прочитать? Я прочту кое-что…
– …Читать я и сам умею, ты расскажи лучше на память.
– Ден! – замечание Анжелы.
– Стихи читают вслух, а не рассказывают, – поправил парень, усаживаясь удобнее и снова краснея.
– Во-от еп-п!
– Холод, кончай базар. Сема… гм… Блок, давай уже, пой там, а то вот-вот двинем, – отозвался Док, отогнувшись от скрюченной балки между стенами.
– Хорошо, – сталкер с необычным прозвищем мгновенно изменился в лице, перестал кусать губы и теребить короткую бородку и, собравшись с духом, выразительно и громко стал читать:
На входе в бункер шлюз задвинул,С трудом припал спиной к стене.О том, за что Серега сгинул,Подумать предстояло мне.«Убийца», – вдруг услышал голос.Но как?! Я бункер запирал!«Ты не узнал родную совесть?Ну да… давно не вспоминал».Не может быть! Да что ж такое?!Неужто я с ума схожу?«Нет, не дождешься! Тут другое…Сейчас подробней расскажу.Не расскажу, а лишь напомню:Сегодня друга ты убил!За то, что он с тобой нескромно,Но честно деньги разделил!».– Заткнись! Исчезни, наважденье!Тебя ведь нет, не может быть!Ты просто морок! Ты виденье!И ты не можешь говорить…«Нет, сталкер, я не виновата,А вот тебе держать ответЗа кровь того, кто звался братом,За то, что брата больше нет!».В колени ткнувшись головою,Я громко, злобно отвечал:– Он бы расправился со мною,Он денег яростно желал!«Ну и зачем же он в ДолинеТебя от верной смерти спас?».– Не мог тогда он дальше двинуть,Ведь у меня был наш запас!«Когда ты голову подставил,Тебя от пули он закрыл.Последний бинт тебе оставил,Хотя и сам изранен был.А ты его, как ту собаку,Прирезал ночью у костра…Что, испугался честной драки?Не смог взглянуть ему в глаза?..».– Зачем он сам творил такое?Зачем ко мне спиной лежал?!Он насмехался надо мною!«Не насмехался – доверял…».Я все пытался оправдаться,Хотя уже не верил сам…Как мог за деньги я продаться,Поверить золотым горам?!«О, нет!», – закрыл лицо руками,Упав на землю, зарыдал.Давясь позорными слезами,«Прости…», – покойному шептал.«И не надейся – нет прощеньяТому, кто дружбу продает.Грехов не будет отпущенья,Пока убийца не умрет!».«Прости, Серега», – тихий шепот…И грянул выстрел в тишине,Оставив в бункере лишь копотьИ след кровавый на стене.Из тьмы подземных коридоровПришел зачинщик этих бед.Знал телепат: без уговоровОн заработал свой обед.