Смерти вопреки
Шрифт:
– А вдруг мне нужно будет стрелять? – ответил он, вытаскивая пистолет.
Пока Александр не ощущал надобности в том, чтобы самому сесть за руль. "Форд" отрываться не пытался, скорее всего его водитель даже не подозревал, что их преследуют. Женщина за рулем всегда выглядит менее подозрительно, чем мужчина.
Марина настороженно посмотрела на Банду, но ничего не сказала. Она никак не могла понять, насколько серьезно то дело, в которое она ввязалась.
То все происходящее казалось ей шуткой, то она
– Не боишься? – спросил ее Банда.
– С чего ты взял?
– У тебя побледнели суставы пальцев – это признак волнения, – без зазрения совести соврал Бондарович.
Марина бросила беглый взгляд на свои руки.
Суставы и впрямь побледнели.
– Да, боюсь.
– Сойти не хочешь?
– На полном ходу, прямо из-за руля? – усмехнулась женщина.
– Попробуй к ним немного приблизиться.
– На сколько? – уже совсем по-деловому осведомилась Марина.
Банда вздохнул и подумал: "Наверняка она уверена, что я бандит, иначе никогда бы не взялась помогать мне. Могу представить выражение ее лица, когда она поймет, что я работаю на ФСБ. Впрочем, пройдет еще день-другой, и ей станет все равно, кто я – благородный Робин Гуд или..."
– Так что мне, уткнуться им в задний бампер? – напомнила Марина.
– А ты как сама думаешь?
– Нет, от тебя толку не добьешься, – Марина произнесла это так, как будто не Бондарович, а она сама вела преследование микроавтобуса.
Банда взглянул на "форд", который маячил впереди на самом пределе видимости. Он надеялся, что люди, едущие в микроавтобусе, не думают о возможности погони и не обратят на его машину внимания, а это позволит ему как можно ближе подобраться к их логову.
Раньше, когда дело касалось только денег, он, конечно, тоже не мог позволить себе действовать спустя рукава, но все-таки о полной самоотдаче речи не шло. Сейчас же, после покушения на Артема, Александр чувствовал, что все меняется. Он должен был напрячь все силы и быстро разобраться с этими людьми. Они напали на его друга, а дружбу Банда ценил больше всего на свете.
– Тебе не надо возвращаться? Ты же, кажется, собиралась в Симферополь? – с улыбкой спросил он Марину, хотя если бы даже она и сказала, что хочет вернуться, он все равно не повернул бы назад.
Просто вежливость – дать понять человеку, что ты о нем помнишь, если, конечно, вежливость уместна на краю пропасти.
– Нет, – ответила Марина с такой же натянутой улыбкой, – я свободна до завтра. У нас сегодня отдых.
– Хорош отдых, – передразнил ее Александр.
А Марина вдруг подумала, что Бондарович, наверное, один из субъектов, которые вечно крутятся вокруг казино. Она всю свою жизнь провела среди таких людей и теперь не могла себе представить, что возле нее оказался человек из другого социального круга.
– Какая у тебя кличка? – спросила она.
– А что, обязательно
– Да, первое имя дают родители, и оно ровным счетом ничего не говорит о человеке. А кличку еще надо заслужить. Это награда...
– Или наказание, – уточнил Бондарович.
– Так какая у тебя кличка?
– Есть несколько, – усмехнулся Банда.
– Назови ту, которая тебе нравится.
– А что ты с ней будешь делать?
– Запомню.
– Для коллекции?
– Да.
– Можно подумать?
– Валяй, – развязно бросила Марина, доставая сигарету. Бондарович щелкнул зажигалкой.
– "Конченный", – наконец ответил Бондарович.
"Да, – подумал он, – я и впрямь отношусь к категории людей, для которых кличка значит больше, чем имя. Марина просто напомнила мне об этом, чтобы не слишком зазнавался".
– Конченный, – как бы пробуя слово на вкус, повторила Богданова. Банде показалось, что прозвище ей не понравилось.
– Да, Конченный, – раздраженно произнес он, – кличка такая.
Банде уже начала немного надоедать словоохотливость спутницы.
– А почему именно такая? – Марина, казалось, не чувствовала его раздражения. – Она ведь должна означать что-то, да?
– Потому что я курю много, вот почему, – сказал Банда зло, – и еще пью. Из-за этого и ослеп. На один глаз – он у меня стеклянный, но когда смотрю этим глазом на цель, то никогда не промахиваюсь. Как так получается, и сам в толк не возьму до сих пор.
– Куришь и пьешь? – она вдруг рассмеялась. – Не верю. Ты мало куришь и мало пьешь. Я точно знаю.
– Откуда?
– Сразу видно.
– Особенно по нашему первому знакомству Я тогда не пил, не курил и к женщинам был равнодушен.
– Это теперь ты к женщинам равнодушен, – Марина уже чувствовала себя раскованно. Одной рукой она то и дело подносила сигарету ко рту, второй крепко сжимала руль.
– Ах вот как! Видно, значит, со стороны.
Банда смотрел на беззаботно смеющуюся Марину и чувствовал, как раздражение, охватившее его, постепенно проходит. В этой бывшей официантке странным образом сочетались наивность и здоровый практицизм, причем ни то, ни другое не являлось наигранным. Марина и в самом деле была такой: наивной и одновременно деловой.
– Что ж, ты права, я тебя обманул. Моя настоящая кличка – Банда.
– Вот это похоже на правду.
Марина все смеялась и смеялась. Сначала Александр смотрел на нее с угрюмым недоумением, но постепенно тоже начал улыбаться и наконец захохотал, заглушив ее смех. Они мчались в неизвестность вслед за автомобилем, увозившим от них человека, покушавшегося на Артема, и смеялись, хохотали до изнеможения. Банда не узнавал самого себя. Обычно такой серьезный и замкнутый, он вновь чувствовал вкус жизни, которая продолжалась независимо от того, что с ним происходило.