Смертник на бронетянке 2
Шрифт:
— О, быстро вы, я тоже уже все подготовил, — сразу же сообщил кузен, вручая мне походный планшет, пишущие принадлежности и прочую мелочевку. Не мелким был только здоровенный моток провода — почти на манер тех, что использовались лет сто с лишним назад, разве что из современных материалов. Вроде бы применялся такой в центральных терминалах корпораций для всяких секретных переговорчиков, но помогал и в том случае, когда начинались нежданные перебои как с электричеством, так и со связью. Надеюсь, что этого будет достаточно.
На границе домиков школы Рэйки Земли расположилось несколько
— Мяу. Я… Я приготовлю горяченький колбасен и холодный лагербир к тот момент, как вы возвращаться, — дрогнувшим голосом сказала Грета, выдавив из себя улыбку. — Возвращаться скорее, да?
— Конечно. Мы ведь еще пообщаемся, рано расставаться, — поцеловав кошечку в щеку, я потрепал ее по волосам напоследок, после чего первым пошел в сторону купола, не став ждать, пока девчата попрощаются.
Непроницаемая, слегка колышущаяся дымка напоминала туман, пойманный в стеклянную банку. Повинуясь каким-то своим, никому больше неизвестным, законам, мутные слои не позволяли разглядеть ни единой крохи земли под куполом. Стараясь выцепить из своих чувст любопытство и заглушить страх, я принялся разматывать кабель, делая запас на всякий случай и даже размещая небольшие камушки из фантазита через одно и тоже расстояние, надеясь, что это поможет перейти через Разлом.
Увлекшись, я не услышал, как ко мне подошли. Крепкое объятие, несмотря на мое снаряжение, а затем грустный голос:
— Будь осторожен, братик.
— Хорошо. И ты, сестренка, — ткнув девушку в нос, я ободряюще улыбнулся.
— Да… — потрогав кончик только что потревоженного носика, Танька посмотрела на меня печальным взглядом. — Хоть бы все получилось.
— Удачи вам. Пусть она дарует нам твердость, ведь мы — продолжение Земли, — сказал Егор, сложив ладони вместе, параллельно почве.
— Пусть она дарует твердость, ведь мы — продолжение вечности, — ответил я, повторив жест, несмотря на то, что с нынешней рукой так сильно ее выпрямлять было непросто.
Вот и все. Шаг, второй, третий. Обволакивающий кисель, лишающий всех звуков и запахов, остался лишь шум моего тела. Шелест одежды, скрип ботинок, звяканье штырей, шуршание кабеля, лихорадочный стук взволнованного сердца и неровное, частое дыхание. Приятное давление вокруг запястья — хвост Эльки. Осторожное, но крепкое касание руки Машки с другой стороны.
Запыленный асфальт, примятая трава — кто-то здесь регулярно ходил, предпочитая бездорожью мягкий газон; нестерпимо мощный, но приятный запах озона, смешивающийся с нотками ржавчины и вонью металлических окислов.
— Грета, ты слышишь нас?
Тишина. Гарнитура, как и ожидалось, бесполезна, так что имеет смысл для начала развернуть компактную станцию связи.
Краски вернулись, и перед нами возникла нетронутая территория Академии. Сочная листва все еще бесшумно шелестела на деревьях, или уже наоборот, деревья пронеслись по времени далеко вперед? Я не помнил их высоту, чтобы сравнивать, да и не до этого сейчас— контата жгла нестерпимо, настолько, что мне понадобилось все мое самообладание, чтобы хотя бы перед девчонками не выдать, насколько мне вдруг стало хреново. И вместе с этим нездоровый контраст — в груди будто бы бабочки порхали — странное выражение, которое мне доводилось слышать, но сейчас это казалось самым очевидным определением из тех, что доводилось придумать.
Как выбежать на улицу после дождя и дышать полной грудью, и аромат озона только подчеркивает это ощущение! Как радостное ожидание чего-то хорошего, предвкушение праздника и волшебной сказки из детства, смешанное с радостью от взаимной любви, теплоты, уюта и комфорта… Чуть ли не задыхаясь от охватывающих ощущений, я быстро осмотрел девчат: Элька была абсолютно спокойна, лишь проверила свои манипуляторы, а Машка, остановившись, сняла перчатку и потерла контату, которая была покрыта темной дымкой.
— Как-то странно зудит, раньше такого не было, — обеспокоенно сказала Маша, с тревогой смотря на меня. — Саша?
— Терпимо, но да, эффект куда сильнее. Такое разве что при пробивании предела бывало, когда технику не по силенкам используешь, некоторые так до кости кисть сжигали, — вспомнив байкивремен обучения в додзе, я тоже потер руку, заодно пытаясь отогнать странное воодушевление в сторону.
— Пайдо… Они создали Разлом ближе к Источнику? — сказала Элька скорее вопросительно, чем была полностью уверена.
— Погоди, разве ж они Сердца не прячут в нулевом мире? Да и мне казалось, что Разломы приближены к их родной обстановке и атмосфере, все такое, — сразу же накидал сомнения я.
— Прячут, но здесь мы каким-то образом оказались ближе, — упрямо продолжила говорить Элька. — И нет деградации местности!
— Но это же хорошо, нет? — неуверенно сказала Машка.
— Что-то мне подсказывает, что все, устроенное фантомами, в итоге ни к чему хорошему не приведет, — мрачно заметил я. — Но пока что нам это на руку, верно?
— Пока что, — не менее пессимистично ответила Элька. — Надо спешить.
Хотя стоило бы радоваться тому, что придется шагать в приятной на вид обстановке, а для обладателя контаты Земли — вдесятеро более приятной, здравый смысл подсказывал, что ничего хорошего в этом нет. Если прикинуть одно к другому, то получается, будто ранее известный тип Разломов, Альфа-барьер, как называла его Элька, был своего рода «скафандром» для Фантомов, если очень отдаленно говорить. Хотя мы считали, что это было своего рода терраформирование… Да и Бета-барьер, созданный в уплотненном куполе, подобно тому, в котором мы сейчас, уже должен напоминать чужую планету, а оно вон как: получается, что Фантомов вполне устраивает стандартная атмосфера на Земле… Они успели приспособиться, или мы чего-то не понимаем? В любом случае, одной велоцирапторши достаточно для того, чтобы понять — мы, люди, теряем первенство доминирующего вида на Земле. Сюда бы исследовательскую аппаратуру и, собственно, ученых всех мастей, но из этой братии нашего возраста мало кто найдется, не говоря уж про опасность. Остается рассчитывать на образцы, которые мы тут найдем, да и то это не первоочередная задача.