Смертники доброй воли
Шрифт:
— Может, уйдём?
— Пораженец, — фыркнул Доминик и вернулся на своё место.
Когда обратно в подвал пришёл Брутус, никто из них троих не подал виду, что что-то не так. Сообщив всем, что с наступлением следующей ночи они пойдут дальше, а за день он придумает, к кому обращаться в первую очередь, аурис отправил Десмонда дежурить у входа в подвал, а сам, максимально далеко устроившись от побитой собакой смотрящего на него Хаса и подчёркнуто его игнорирующего Доминика, лёг спать.
Оказавшись на поверхности, Десмонд начал прохаживаться туда-сюда, по привычке совмещая обеспечение собственной незаметности и наблюдение за окрестностями. Он легко мог коротать
Дом, в подвале которого они прятались, стоял на окраине небольшого городка, не имеющего ни одной правительственной ставки, и был под снос, потому людей здесь и близко не появлялось. На какие-то часы Десмонд даже расслабился, поверив, что они так и уйдут отсюда, никем не замеченные четыре всеобщих врага (вот это достижение для них с Домиником, в семнадцать-то лет), — но, не успело на его наручных часах выстроиться 11:00, как где-то неподалёку зашуршали шины сразу двух машин. Нырнув за ближайшую груду мусора, терас стал следить за дорогой.
Машины появились у их подъезда сразу с двух сторон — и остановились, полностью перекрыв собой отходные пути. Только завидев неспешно выходящих из них молодчиков в гражданской одежде, каждый достающий из багажника по автомату, Десмонд понял, что сопротивляться бесполезно. Заложив руки за голову, он вышел из своего укрытия и покорно дал себя сковать и первым затолкать в машину.
Интересно, а на такой поворот событий у Хаса найдётся план?..
Сквозь рвущую голову боль, отзывающуюся раскалёнными иглами чуть ли не в каждой клетке его тела, Брутус услышал, что солдаты Азата наконец уходят из подаренной ему самим командиром камеры пыток. Они оставили его подвешенным за руки на тонких цепях к низкому потолку, которые ранее он мог порвать одним лишь движением, — такие же сковывали его щиколотки и были закреплены на кольце в полу. Азат, похоже, специально приготовил эту комнату для своего в очередной раз проштрафившегося слуги и явно успел за то недолгое время, что их четверых везли в нынешнюю его резиденцию, потому что ранее он не мог знать, что Брутус более не представляет для него опасности.
Или мог?
Как они вообще их выследили? Брутус точно знал, что ни у него, ни у Хаса не было следящих устройств в телефоне или где-либо ещё, неужели он не учёл чего-то? Или кого-то? Могли ли, например, Шштерны на самом деле работать на Азата? Вероятно. МД так легко не предают, особенно будущие гвардейцы по происхождению. Кто бы мог подумать. А он сам пока только и может что огрызаться. Потому что, как ни старайся, Ове, мёртвый и изувеченный, Ове, всё время их любви ненавидящий его, продолжал стоять перед его глазами, стоило только закрыть их.
Удержать мысли в нужном русле Брутус тоже не мог. Больше всего ему сейчас хотелось отключиться: палачи Азата не оставили на нём ни единого живого места, а он уже отвык чувствовать настоящую боль — но нельзя было доставлять Азату подобного удовольствия. Рано или поздно он заявится — и должен будет увидеть, что пусть Брутус и схвачен, но — не побеждён.
Спустя какое-то время, не разбиваемое на отрезки и полное то затухающей, то вновь вспыхивающей болью, и в самом деле за тяжёлой железной дверью раздались шаги. Брутус с усилием вскинул голову: её замок уже щёлкал, отпираясь. И, когда в его камеру вошли с ухмылкой разглядывающий его Азат и едва-едва сохраняющий холодное выражение на лице Хас, он всё так же продолжал держать её поднятой.
— Как приятно наконец видеть тебя в подобающем месте, — с удовольствием в голосе отметил Азат, подходя к панели с кнопками на противоположной стене. — И положении. Осталась самая малость…
Он щёлкнул по одной из кнопок — и Брутус ощутил, как натяжение верхних цепей ослабевает. Он был вынужден встать на пол ногами под собственным весом и, конечно, не удержал равновесия из-за того, как плотно они были примотаны друг к другу. Аурис упал на колени, и Азат наконец отпустил кнопку, оставив его руки висеть в нужном ему положении.
— Вот, самое оно, — он подошёл к Брутусу, глядя на него сверху вниз. — Не всё ж тебе людей подвешивать… На месте Ове я бы застрелился ещё лет в одиннадцать, всё лучше, чем тебе прислуживать, но он, видно, решил, что месть надо подавать максимально охлаждённой. Что ж, могу его понять! А теперь расскажи-ка мне, много у тебя ещё в запасе таких гениальных провальных планов?
Брутус промолчал, нарочито смотря мимо него и презрительно кривя разбитые губы. Азат хмыкнул и, неспешно надев на руку кастет, с размаху ударил пленника в челюсть. Брутус чуть не задохнулся от обжёгшей его боли — но больше от унижения, которое вынужден был терпеть.
— Дорогой мой, — Азат резко повернул на себя его голову за окровавленный подбородок, — я не советую тебе молчать. Мои мальчики не наигрались, только и ждут отмашки, чтобы проверить, точно ли от твоих особенностей в тебе ничего не осталось. Говори. Как ты опять всё провалил? Или так и планировалось? Может, это такая задумка, чтобы в больших подробностях донести Страхову обо мне? Поделись своим гением, пока есть чем!
Брутус ещё никогда так сильно не ненавидел его — не бойца, вообще ничем не похожего на командира, торговца, чёрного бизнесмена, алчную, жестокую, бездушную тварь, до которой он никак не мог добраться, чтобы придушить собственными руками. Но к чему было сейчас геройствовать, кто-нибудь из них четверых всё равно расколется…
— Что ты надеешься от меня услышать? — прохрипел он. — Ты знаешь про Ове. Из-за его смерти сын Страхова понял, что его обманывают. Всё.
— Меня больше интересует, как ты — ты, Брутус — мог хоть кому-то настолько верить, — с притворным сожалением вздохнул Азат, поигрывая кастетом. — Сейчас ты наконец стал идеальным солдатом, без единого слабого места — ну, как только тебя отпустит твоя тоска. Жаль, что мой кредит доверия к тебе исчерпался. Зачем ты уничтожил лабораторию? Ты посчитал, что Особенные мне больше не нужны? Подумал, что можешь решать за меня?
Он опять ударил — на этот раз без предупреждения, уже с другой стороны, и Брутус услышал, как выбитый зуб отлетает на бетонный пол. Заставив себя вдохнуть, он ответил:
— Это Палаш. Он запустил…
— Окей, верю. Со всеми своими плюсами наш наёмник мог в последний момент передумать. Но почему ты вышел оттуда без Рогеро и Элиши? Почему оставил их там, Брутус? Неужели нельзя было использовать Шштернов в качестве вьючных осликов? Да, кстати, спасибо за них, я найду им достойное применение…