Смертные машины
Шрифт:
Во внезапно наступившей тишине Валентин смотрит на лорд-мэра, на застывшие лица его помощников.
— Хочется знать, кому ты действительно верен, — мурлычет Кроум. — Лондону или дочери? Останься.
«Останься». Словно он — собака. Рука Валентина ложится на рукоятку меча, но он знает, что меч так и останется в ножнах. По той простой причине, что он боится, и все его приключения и экспедиции — попытка скрыть от себя простую истину: он — трус.
Его трясущиеся губы растягиваются в натужной улыбке, он кланяется.
— Твой покорный слуга, лорд-мэр.
Мимо
— Удачи, мистер Под. Удачи, Кейт…
Где-то за его спиной раздался глухой взрыв, зазвенели стекла выставочных стендов.
— Они уже здесь, — добавил Помрой. — Я должен возвращаться на пост…
— Пойдем с нами! — В глазах Кэтрин мольба. — На Верхней палубе, в толпе безопаснее…
— Это мой Музей, мисс Валентин, — напоминает ей Помрой, — и здесь я останусь. И потом, наверху я буду только путаться под ногами.
Она обняла его, прижалась лицом к груди, вдохнула запахи пыли и табачного дыма.
— Твой бедный Музей! Помрой пожал плечами:
— Не думаю, что Инженеры позволили бы нам и дальше хранить предметы старины. Но так, по крайней мере, мы умрем в сражении.
— И вы можете победить…
— О, да, — старый Историк печально рассмеялся. — Мы регулярно побеждали их в чемпионате Гильдий по футболу. Разумеется, на поле они выходили без автоматов, и им не помогали Сталкеры… — Он поднял ее лицо, заглянул в глаза, очень серьезный. — Останови их, Кэтрин. Сунь им палку в колеса.
— Я постараюсь, — пообещала она.
— Мы скоро встретимся, — твердо заявил Помрой, отвернулся, вскинул ружье на плечо. — Ты унаследовала дар отца, Кэтрин: люди готовы идти за тобой. Посмотри, как ты нас расшевелила.
Когда он закрывал дверь, грохнула пушка, потом затрещали автоматы и послышались приближающиеся крики.
— Вот он! — воскликнул Том.
Они летели выше редких облаков, и он смотрел на показавшийся вдали Лондон.
— Вот он!
Лондон стал больше, в сравнении с тем, каким остался в памяти, и гораздо уродливее. Странно, живя там, он верил всему, что вещали с информационных экранов об элегантности мегаполиса, его совершенной красоте. Теперь Том видел, какой он уродливый, ничем не лучше любого другого города. Стены дыма и изрыгающих его труб, черная волна с буруном — белыми виллами Высокого Лондона — наверху. Не выглядел Лондон родным домом.
— Вот он… — в третий раз повторил Том.
— Вижу. — Эстер стояла рядом с ним. — Что-то происходит на Верхней палубе. Она освещена, как сказочная страна. Том, Валентин наверняка будет там! Они готовятся к выстрелу МЕДУЗЫ!
Том кивнул, почувствовав вину при упоминании МЕДУЗЫ. Он знал: будь здесь мисс Фанг, она бы придумала, как вывести из строя боевую машину Древних, но сам он ничего не мог предложить. Такая она огромная, ужасная, даже мысли о ней вызывали страх. Лучше сосредоточиться на том, что непосредственно касалось его и Эстер, а уж окружающий мир пусть позаботится о себе сам.
— Он там, внизу, — прошептала девушка. — Я его чувствую.
Том не хотел слишком уж приближаться к Лондону, на случай, если наблюдатели лорд-мэра следят за небесами, а может, вокруг Лондона кружат корабли-разведчики. Двинул рычаги управления и почувствовал, как, пусть медленно, но слушается его воздушный корабль. «Дженни Ганивер» поднялась выше, и Лондон скрылся под облаком. Том взял курс на юг, решив по широкому кругу облететь мегаполис и зайти с тыла.
Они поднимались из темноты в темноту, фонарь Бивиса Пода одну за другой выхватывал из нее совершенно одинаковые металлические ступени. Их большие тени плясали на стенах шахты. Они почти не разговаривали, лишь прислушивались к дыханию друг друга, каждый радовался тому, что он не один. Кэтрин то и дело оглядывалась, ожидая, что за ней следует и Собака.
— Пятьсот ступеней, — прошептал Бивис, останавливаясь на узкой площадке и направив луч фонаря вверх. Ступени уходили в темноту. — Должно быть, Первая палуба. Половина пути.
Кэтрин кивнула, говорить не было сил, очень хотелось передохнуть. Над ними, вероятно, продолжался прием у лорд-мэра. Она двинулась дальше, каждый вздох резал горло, колени подгибались, ранец тянул к земле.
Через иллюминаторы воздушного корабля Эстер видела проплывающую мимо Открытую территорию, всего лишь метрах в тридцати под ними, изборожденную колеями вроде той, вдоль которой они с Томом брели после их встречи. Теперь они нагоняли Лондон, красные хвостовые огни мегаполиса тускло светились в темноте. Том пытался скрыть «Дженни Ганивер» в облаке выхлопных газов. Это у него получилось, в облако он залетел, да только она заранее могла сказать, что его план не сработает.
Ожило радио. Диспетчерская служба порта запросила идентификационный код.
Том в испуге оглянулся на Эстер, но она знала, что нужно делать. Подошла к радиостанции, переключила тумблер с «Приема» на «Передачу» и затараторила в микрофон:
— Лондонский воздушный корабль ГИ-47, — вспомнив код лондонского корабля, выплюнутый динамиками Воздушной Гавани несколько недель тому назад. — Возвращаемся в Инженериум со Шрайком.
Диспетчер что-то сказал, но она выключила радио. Черный смог лип к иллюминаторам, капельки воды конденсировались на стекле и, дрожа, сползали вниз, оставляя извилистые полоски.
— Я покружу над городом двадцать минут, а потом вернусь и заберу тебя, — предупредил Том. — Этого времени тебе хватит, чтобы найти Валентина и…
— Через двадцать минут меня уже убьют, Том, — ответила она. — Улетай сразу же. Забудь обо мне.
— Я покружу над…
— Меня убьют.
— Я все равно покружу…
— В этом нет никакого смысла, Том.
— Я покружу над городом и вернусь за тобой.
Она посмотрела на него и увидела блестящие от слез глаза. Он плакал. Плакал из-за нее, потому что она шла навстречу опасности и он мог больше не увидеть ее; подумала, как это странно, она кому-то небезразлична, и до чего приятно.