Смертный дар
Шрифт:
Инга наскоро прополоскала волосы и надела рубаху. Взяв свои вещи в охапку, она поспешила к дому, хромая и ойкая при каждом шаге.
Войдя в дом, она положила свою одежду на скамью, а сама села за накрытый стариком стол. Он придвинул ей чугунок со щами, приправленными сметаной, и протянул деревянную ложку.
– На вот, поешь, чем Бог послал.
Почувствовавшая еще в бане зверский голод, Инга с радостью набросилась на еду. Расправившись со щами, она сыто откинулась на стену дома и уставилась на старика, который все это время за ней наблюдал.
–
Инга положила конечность на подставленный табурет. Пока старик осматривал ее ногу, ей вдруг подумалось, что они так и не познакомились.
– А как вас зовут? – нерешительно спросила она.
– Зови дед Панкрат. Леса здешнего Хранитель, – ответил старик, не отвлекаясь от ощупывания ноги.
– А меня Инга зовут.
– Странное у тебя имя. Нездешнее, – заметил дед Панкрат. – Ты не наших что ли будешь?
– Каких ваших? – обиделась Инга. – Я русская!
– Поименовали тебя странно, ну да ладно. Не моего ума это дело.
– Дед Панкрат, а где мы?
– В лесу, где же еще? Аль ты не заметила? – его глаза хитро прищурились.
– А лес этот где? Ну, область там или страна? – настаивала Инга.
– Чудные вещи говоришь. Лес он и есть Лес. Где он испокон веков стоял, там и стоит, – пожал плечами старик.
– А как я сюда попала? – решила она зайти с другого конца.
– Уж не пила ли ты, девица, зелена вина? – нахмурился дед Панкрат. – У таких завсегда память пропадает, уж скольких я повидал.
– Да не пила я ничего! – возмутилась Инга. – Я приехала на автобусе, но он пропал! А я не понимаю, где я и что здесь делаю!
– А, ты про это! Железная самоходная повозка тебя привезла, это верно. От смерти тебя неминучей спасла, как Жива-матушка заповедовала. В ком дар Живы есть, тот завсегда перед смертью в Лес мой попадает. Сперва телега с лошадью таких как ты привозила, потом карета, теперь вот тарантас энтот.
– Так я что, умру? – охрипшим от ужаса голосом спросила Инга.
– Дура-девка, как есть дура! Сказал же – спасли тебя! Осталась бы там, где была – смерть бы тебя и настигла. Но Дар позвал – и ты здесь.
– Какой еще дар? – опешила Инга.
– Откель мне знать? – отмахнулся старик. – Мое дело встретить да приветить! В баньке попарить да попотчевать. Остальное живица сделает. Дай только сперва с ногой закончу.
Старик принялся споро растирать ногу какой-то пряно пахнущей мазью. Инга же задумалась. Пока что она не понимала ничего. Место, куда она попала, вызывало больше вопросов, чем ответов. Пропавший автобус, потом банник, теперь вот неведомый Дар…
– Вот и все! – объявил дед Панкрат, прерывая ее размышления. Он замотал ногу чистой тряпицей и встал. – Завтра как новая будет.
– Спасибо!
– На здоровье! А теперь на-ка, испей. – старик протянул девушке невесть откуда взявшийся хрустальный кубок с прозрачной жидкостью. Заметив нерешительность Инги, добавил:
– Пей, не бойся! Живица зла не причинит, только на пользу все будет.
Инга осторожно пригубила питье, и сама не заметила, как выпила все до капли. Прохладная вода из самого чистого в мире родника, чуть сладковатая, впитавшая в себя запахи травы и солнца, материнскую ласку, объятия отца и соль земли – вот что почувствовала девушка, сделав последний глоток.
Сама не ожидавшая от себя такого шквала ощущений, Инга ошарашенно открыла глаза, которые она, оказывается, закрыла, когда пила.
– Вижу, проняло тебя. Осмыслить надобно тебе Дар, Живой даденый. Так что лезь-ка ты на печку, да спи-отдыхай.
Инга не стала спорить. Глаза сами собой начали закрываться, едва она влезла на теплую печку и уронила голову на кусок ткани, набитый душистым сеном. Сверху навалилось что-то теплое, и девушка крепко уснула.
Глава 3.
Дед Панкрат разбудил Ингу еще до зари. Она откинула теплый овечий полушубок, заменявший этой ночью одеяло, и сладко потянулась. Нога больше не болела, а сама девушка чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.
Старик суетился у стола, раскочегаривая старый самовар. Инге даже показалось, что самовар подмигивает ей блестящим медным боком.
– Садись, почаевничаем. Только пойди, умойся сперва, там за дверью бочка стоит.
Инга вышла за порог и поежилась. Утро выдалось прохладным и туманным. Дальше крыльца ничего не было видно. Зачерпнув ладонями ледяную воду, она наскоро умыла лицо, вытерла висящим тут же полотенцем и вернулась в дом.
На столе перед ней уже стояла чашка с чаем и тарелка с горкой пышных оладий. Рядом в небольших плошках два вида варенья – малиновое и клубничное.
Дед Панкрат перелил чай в блюдце и подул на горячий напиток. Затем отхлебнул и зажмурился. Инга последовала его примеру. Чай оказался удивительно вкусным – со смородиной, мятой и чабрецом.
Когда завтрак подошел к концу, дед Панкрат ушел в небольшую комнатушку за печкой, служившей ему спальней, и вернулся оттуда, держа в руках тяжелую на вид резную шкатулку.
Поставив ее на стол, старик откинул крышку и вытащил круглый каменный шар, размером с кулак. Он был необычного сиреневого цвета с серебристыми прожилками, которые переливались на свету.
– Этот камень не простой. Матерью-Живой даденый людям. Камень мудрости, что укажет, какой дар в тебе проснулся. Держи его крепче, да гляди внимательней.
Дед Панкрат осторожно вложил в сложенные лодочкой ладони девушки отполированный до зеркальной гладкости шар и замер напротив.
Инга вгляделась в сиреневую поверхность камня, наблюдая за переливами прожилок. Они меняли свой цвет от серебристого к голубому, от голубого до светло-желтого, потом опять к серебристому. Затем прожилки камня окрасились в темно-синий, а затем и вовсе почернели. Они будто разрезали поверхность камня острыми черными молниями.