Смешанные мнения и изречения
Шрифт:
Унижение. — Найдя в оказанных ему полезных услугах крупицу унижения, человек с притворством делает недовольную мину.
Крайнее геростратство. — Могут, пожалуй, встретиться и такие Геростраты, которые способны сжечь воздвигнутые в честь их храмы, в которых чтят их изображение.
Мир уменьшительных слов. — То обстоятельство, что все слабое и нуждающееся в помощи близко нашему сердцу, является источником привычки, в силу которой мы всё, что принимаем близко к сердцу, обозначаем
Вредная сторона сострадания. — Состраданию сопутствует своего рода бесстыдство; если оно желает непременно помочь, то не смущаясь ни средствами для излечения, ни свойством и причиною болезни, смело шарлатанит над здоровьем и над доброй славой пациента.
Наглость. — Существует наглость и по отношению к произведениям; относиться запанибрата без всякого уважения к величайшим произведениям всех времен уже доказывает полное отсутствие стыда. Другие же наглы по невежеству; они не знают, с кем имеют дело; так нередко поступают старые и молодые филологи по отношению к произведениям древних греков.
Воля стыдится интеллекта. — Мы с полным хладнокровием строим разумные планы против наших аффектов, но тут же впадаем в грубейшую ошибку, так как очень часто в тот самый момент, когда наш план должен быть приведен в исполнение, начинаем стыдиться того хладнокровия и той рассудительности, с какими он был составлен. И таким образом поступаем неразумно именно в силу своего рода упорного великодушия, сопутствующего каждому аффекту.
Почему скептики не нравятся приверженцам морали. — Кто свою нравственность ценит высоко и достиг ее с трудом, тот негодует на скептиков в области морали; во что он вложил все свои силы, тому должно удивляться, но нельзя этого ни исследовать, ни подвергать сомнению. — К тому же есть люди, весь остаток нравственности которых и состоит именно в этой вере в мораль; они относятся к скептикам еще с большим негодованием, если это возможно.
Робость. — Все моралисты робки, так как знают, что их смешают с шпионами и предателями, как только заметят их наклонность, к тому же они вообще сознают свое бессилие в делах; ведь начав какое-нибудь дело, они все свое внимание сосредоточивают не на нем, а на мотивах своей деятельности.
Опасность, свойственная вообще нравственности. — Люди, одновременно благородные и честные, ухищряются обожествлять всякую чертовщину, высиженную их честностью, и в течение известного времени сохранять уравновешанными чашки весов их нравственных суждений.
Самое горькое забуждение. — Невыносимо оскорбительно найти, что там, где ты был уверен, что тебя любят, тебя считали только мебелью и украшением, которыми хозяин дома мог тщеславиться перед гостями.
Любовь и двойственность. — Что такое любовь, как не понимание и не наслаждение тем, что человек иным и противоположным способом, чем мы, живет, действует и чувствует? Чтобы любовь радостно соединяла эти противоположности, она не должна их уничтожать или отрицать. — Даже в себялюбии заключается эта несмешиваемая двойственность (если не множественность) в одной и той же личности, как предположение.
Выяснение путем сновидений. — То, что порой человек в бодрственном состоянии точно не знает и не чувствует, напр., чиста ли совесть у него по отношению к известному человеку или нет, вполне определенно выясняется ему во сне.
Распутство. — Мать распутства не радость, а отсутствие ее.
Наказание и награда. — Никто не жалуется без задней мысли о наказании и мщении — даже когда жалуются на судьбу или на себя. Всякая жалоба есть обвинение, всякая радость — похвала. И в наших радостях и огорчениях мы всегда считаем кого-нибудь ответственным.
Двойная несправедливость. — Мы между прочим уясняем истину путем двойной несправедливости в тех именно случаях, когда, не имея возможности разом охватить обе стороны предмета, мы рассматриваем и представляем их одну за другой, но так, что каждый раз мы или не признаем или отрицаем другую сторону, воображая, что та сторона, которую мы видим, и есть полная истина.
Недоверие. — Недоверие к себе не всегда бывает неопределенно, а потому робко, иногда оно яростно до безумия; в последнем случае оно опьяняет себя, чтобы не дрожать.
Философия parvenu. — Если хочешь быть особой, то нужно охранять честь и свои тени.
Уметь чисто мыться. — Нужно научиться выходить более чистым из нечистых обстоятельств и в случае нужды мыться грязной водой.
Не стесняться. — Чем меньше человек не стесняется, тем больше его стесняют другие.
Невинный подлец. — Есть медленный и постепенный путь, ведущий к пороку и ко всякого рода подлости. В конце этого пути люди, идущие по нем, уже не чувствуют даже мурашек от угрызений совести, и такой человек, став вполне подлецом, шествует в полной невинности.
Строить планы. — Строить планы и вдохновляться благими намерениями доставляет много отрадных минут. И человек, у которого хватило бы сил всю жизнь строить планы, был бы очень счастлив; но если ему случается оторваться от этих планов и привести один из них в исполнение — то он тотчас же испытывает досаду и недовольство.
При помощи чего мы видим идеал. — Каждый деятельный человек погружен в свою деятельность и не может из-за нее свободно смотреть на мир. Если б он не обладал известной долей недостатков, то в силу свойственной ему добродетели не мог бы достигнуть духовно-нравственной свободы. Наши недостатки являются теми глазами, которые помогают нам видеть идеал.
Нечестная похвала. — Нечестная похвала причиняет гораздо больше угрызений совести, чем нечестное порицание, вероятно, потому только, что слишком сильная похвала гораздо больше обнаруживает нашу слабость суждения, чем даже несправедливое порицание.