Смейся, Принцесса!
Шрифт:
«Я могу рассказать, как он продолжится в самое ближайшее время, – едко подумала я. – Отлично продолжится благодаря Нине Филипповне и Брилю».
– Я пойду к Матвееву. Наверное, он ждет меня.
– Иди, – коротко ответила Эдита Павловна и сжала губы.
Но отойти я не успела. Семен Германович поднялся, опираясь на край стола, кашлянул, причмокнул губами, посмотрел на меня с лютой ненавистью и противно произнес:
– Анастасия, я приглашаю тебя на танец. Очень надеюсь, ты не откажешь мне.
Крякнув, дядя с трудом застегнул
– Нет, я не танцую, – произнесла я, желая немедленно удалиться, но память вредила мне, она продолжала влиять на тело…
– Я приглашаю тебя, – повторил дядя.
«Если он меня так ненавидит, зачем зовет танцевать?..»
Эдита Павловна посмотрела на зятя с презрением, но не проронила ни слова, наверное, бабушка не имела ничего против того, чтобы Семен Германович хотя бы на пять минут лишился возможности пить виски.
Рука дяди протянулась ко мне – он крепко схватил меня за запястье, я содрогнулась и попыталась освободиться, однако не вышло.
– В чем дело? – спросила Эдита Павловна, но тут выражение ее лица изменилось.
– Многоуважаемый Семен Германович, – раздался за спиной насмешливый голос Шелаева, – если девушка не хочет с вами танцевать, то зачем же настаивать? Это не по-мужски.
Я обернулась и тут же почувствовала, как рука Клима ложится на мою талию, – боль стала уходить, мышцы потихоньку расслаблялись, настойчивое целительное тепло проникло под кожу и принялось дробить холод. Мне некогда было анализировать, как такое возможно, вернее, я была не в состоянии…
– Неужели ты думаешь, что она хочет танцевать с тобой? – засмеялся дядя, и его полный живот затрясся. Мою руку он отпустил.
– Здравствуйте, Эдита Павловна, – проигнорировав Семена Германовича, произнес Шелаев. – Как вам вечер?
Глаза бабушки сузились и превратились в щелки, но между тем ее осанка стала более горделивой, чем еще минуту назад.
– Прекрасно, – торжественно ответила Эдита Павловна и усмехнулась, демонстрируя высокомерие в полной мере. Я видела, что она довольна (наконец-то любимый изгнанный враг возвращался к ней).
Но враг не собирался баловать бабушку разговорами и стычками, продолжая демонстрировать абсолютную независимость от дома Ланье. Столь обидную независимость.
– Вот и отлично, – бросил Клим, не удостоив Эдиту Павловну большим количеством слов. – Анастасия, позволь пригласить тебя на танец.
– Я ее уже пригласил, – прорычал Семен Германович, сжав кулаки.
Дядя вовсе не был смелым, даже наоборот, но сейчас ему придавали силы алкоголь и кипучая злоба, а также обязательная поддержка Эдиты Павловны.
– Выбирает дама, – спокойно ответил Клим, точно напротив него стоял милый интеллигентный собеседник,
– Анастасия сегодня не будет танцевать, она плохо себя чувствует, – ледяным тоном произнесла Эдита Павловна, ставя жирную точку на инциденте. Сказав это, бабушка не выдержала и победно, щедро улыбнулась Шелаеву – как в старые добрые времена.
Клим не ответил на улыбку, всем своим видом он говорил: «Я пришел пригласить Анастасию на танец, остальное абсолютно не имеет значения и малоинтересно». Более обидного поведения для бабушки быть не могло!
Чуть подняв голову, я сфокусировала взгляд на подбородке Клима, а затем резко отвернулась, почувствовав первые признаки катастрофы в душе. Отлично… Два «мафиозных клана» поставили меня между собой…
«Пах!» – пуля летит слева.
«Пух!» – пуля летит справа.
«Помогите!» – кричу я, затыкаю уши, падаю на землю и быстро ползу в сторону какой-нибудь третьей силы.
Но ею в данном случае являлся дядя – Семен Германович Чердынцев, а значит, ползти было некуда…
Глава 9
Память имеет свойство возвращаться
Вряд ли возможно описать словами вихрь чувств, поднявшийся в моей душе – я не могла встать на сторону бабушки: отказать Шелаеву, сесть на стул, сделать глоток чая или отломить ложкой кусочек торта. В таком случае я предала бы себя, проиграла огромное количество старых и новых сражений, превратилась в послушную Ланье – шахматную фигуру, которую можно передвигать как заблагорассудится: первый фланг, второй фланг, передовая, рядом с королевой или ладьей… И был еще Тим, вернее, его отсутствие… Я хорошо помнила, как меня лишили права на счастье…
Я также не хотела выбирать Шелаева. Во-первых, это обрадовало бы его, а во-вторых, Эдита Павловна устроила бы взрыв, после которого не осталось бы ни одной травинки в радиусе ста километров…
Но рука Клима еще лежала на моей талии – по-дружески, без всякого нажима или излишней нарочитости, просто ладонь грела поясницу в том самом месте, куда обычно приходила боль… Практически медицинская процедура… Я поняла, что сейчас из меня вырвется нервный смех, однако его не последовало, наоборот, в груди сжалась неведомой силы жесткая пружина, и я услышала свой голос:
– Я чувствую себя гораздо лучше.
– Значит, я могу надеяться на танец? – сдержанно спросил Клим без всякой иронии и язвительной улыбки.
– Да, – ответила я и повернулась к нему.
Сзади меня раздался странный хруст – наверное, это был зубовный скрежет Семена Германовича.
Нельзя сказать, что я шла бодро и уверенно, но я шла и шла, пока не грянула новая волна музыки, пока Шелаев не взял меня за руку и не развернул к себе. Я увидела Симку, смотрящую на нас внимательно и, кажется, удивленно, она махнула мне, и я автоматически кивнула в ответ.