Смеющийся Христос

де Куатьэ Анхель

Удар!

Кровь брызнула во все стороны. Гвоздь вошел глубоко в дерево.

— Не плачь, — попросил Иосия. — Улыбайся!

Дрожащими, непослушными руками Данила взял другой гвоздь.

— Не плачь. Улыбайся! — повторил Иосия, и он сам улыбался.

В его глазах была благодарность.

Данила подтолкнул крест. Тот скользнул по песку и уперся в отверстие, проделанное для него в земле.

— Молодец, — сказал Иосия, глядя Даниле в глаза. — А теперь возьми веревки, обопрись

о камень и тяни.

Данила взял веревки, оперся ногами о валун перед крестом и что есть силы потянул крест на себя. Он старался не плакать. Очень старался…

— А-а! — единым возгласом в тысячи голосов воскликнула стоящая внизу толпа, и тут же смолкла.

Крест медленно и плавно поднялся над Голгофой.

— И только не уходи теперь, — попросил Иосия, глядя на Данилу с креста. — Не уходи, ладно? Просто побудь со мной. Просто побудь…

— Я никуда не уйду, Иосия, — ответил Данила. — Не волнуйся. Я никуда не уйду. Я буду здесь, с тобой. Что бы ни случилось… Я буду здесь.

— Спасибо…

Иосия закрыл глаза и, все еще улыбаясь, что-то забормотал себе под нос. Как будто молился…

Прошло несколько минут, Иосия открыл глаза и посмотрел на Данилу.

— Ты спрашивал меня — Бог ли Иосия? — сказал он. Данила вздрогнул. — Бог, Данила, это тот, кто исполняет наши желания. Вот кто такой Бог. Что человек хочет, то и исполнится.

От дикого пронзающего его ужаса Данила перестал чувствовать под ногами землю.

— Но нет в человеке правды о себе и о своих желаниях, — продолжал Иосия. — Не ведает он, что творит, но действует. И получит все, о чем спрашивает, ибо таков Бог — он исполняет наши желания.

— Я не понимаю… — прошептал Данила. — Я же не хотел вбивать гвозди в твое тело, но вбивал. Или ты хочешь сказать, что я желал твоей муки? — слезы лились из глаз, но нет, Данила уже не плакал, плакали его глаза. — Я не понимаю! Не понимаю!

— Но ты ищешь истину, — улыбнулся Иосия, и алые капли его крови капали на желтый песок.

— Да, но…

— Ты ищешь истину, Данила. И это правда о тебе. Ты таков. А Бог дает всякому то, что тот хочет. Кто хочет найти истину, тот узрит ее. Кто боится ее сияния, тот останется слепым вовеки веков. Таков Бог, Данила.

— Но почему я… — Данила, все еще не веря в то, что это может быть правдой, открыл свои окровавленные ладони. — Я прибил тебя к кресту… Я поднял крест… Я этого хотел?!

— Ты ищешь истину, Данила, — повторил Иосия. — И ты найдешь ее. А это… — Иосия покосился на свои руки. — Это — ничто. Это только отражение, которое ты должен был разбить в себе. Оно — неправда. Правда в том, что ты хочешь. Однако же о том, чего человек хочет на самом деле, он узнает лишь в конце пути, когда придет к своей цели.

— Неправда… — машинально повторил за Иосией Данила, и какие-то другие, прежние слова Иосии всплыли у него в памяти. — Это только отражение. Множество отражений… Придет время, и о тебе будет сказано столько, что всякое произнесенное слово потеряет какой-либо смысл. И только тогда люди узнают то, что должно.

— И только тогда… — Иосия улыбнулся Даниле с креста.

— Они поймут, что зеркало — только зеркало? — начал понимать Данила. — Только отражающая поверхность и ничего более?

— Да, мой воин, — рассмеялся Иосия. — Ты понимаешь.

— Но они испытают отчаяние, узнав, что то, что они искали, — есть Пустота! Что же случится дальше?

— Дальше?.. — удивленно улыбнулся Иосия. — Дальше они захотят заглянуть за зеркало…

— Заглянуть за зеркало? — не понял Данила. — Но там ведь ничего нет…

— Там нет ничего, что можно увидеть глазами, — Иосия едва заметно кивнул головой. — Но что-то же отражает свет… Ведь так?

— Да.

— Отполированная до блеска поверхность… — Иосия как-то совсем по-особенному улыбнулся Даниле глазами.

— Чистая душа! — воскликнул Данила. Это было как озарение! Как вспышка света!

Что такое — само зеркало? Это душа человека, лишенная всяких примесей и наслоений! Это чистая душа, никак не связанная с видимым миром, лишь отражающая его и знающая, что все в ней, кроме нее самой, есть отражение.

— Именно! — рассмеялся Иосия. — Чистая душа Мира, которая есть в каждом!

— И поэтому нет ни неба, ни земли, ни царей, ни слуг… — прошептал Данила, понимая всем своим существом то, о чем говорил ему Иосия. Понимая эту истину каждой своей клеточкой, каждой частичкой себя. — И смерти нет?.. — Данила недоуменно развел руками.

— Как может умереть зеркало ? — рассмеялся Иосия.

— Умирают лишь отражения? — догадался Данила.

— И не может умереть то, что лишь отражает, — улыбнулся Иосия.

— И что же там?.. — Данила поднял вверх одну бровь, словно бы показывая ее изгибом на небо.

— Гармония Света! — счастливо рассмеялся Иосия. — Миллиарды, несчетные миллиарды зеркал, отражающихся друг в друге!

— Отполированные до блеска?.. — у Данилы поднялась вторая бровь, и он почувствовал, как его губы оттаяли, потеплели и начали улыбаться — сами, сами собой.

— Не зря же ты искал Скрижали… — улыбнулся Иосия и сошел с креста — спокойно, ровно, словно и не был к нему прикован, словно просто раскинул руки, готовясь к полету, и теперь — полетел.

Пространство под ногами Иосии сгустилось. Он шел по тонкой полоске света — так, словно бы летел по воздуху. Он шел и смеялся…

— Ты смеешься, Иосия? — прокричал Данила, глядя ему вслед. — Не уходи! Постой! Скажи мне все-таки — почему ты смеешься?!

— Ты знаешь, — не оборачиваясь, ответил Иосия.