Смеющийся труп
Шрифт:
— Я убью тебя! — Он схватился за пистолет.
Я перехватила нож за лезвие и метнула. Я целилась в грудь, но попала в руку. Он вновь заорал. Я вскочила, подняла стул и ударила им его по лицу. Ванда дернула его за ноги, и Томми упал.
Я молотила его стулом по голове, пока стул не сломался. Тогда я начала бить его ножкой от стула и била до тех пор, пока лицо Томми не превратилось в кровавое месиво.
— Он мертв. — Ванда дергала меня за штаны. — Он мертв. Давай выбираться отсюда.
Я выронила покрытую кровью
Ванда положила руки мне на плечи. Я обхватила ее за талию и поднялась на ноги. Она весила намного меньше, чем я ожидала. Я не хотела смотреть на то, что было под пестрой юбкой. Ее ноги были короче, чем должны были быть; впрочем, сейчас это было даже к лучшему. Так ее будет проще нести.
В правую руку я взяла пистолет Томми.
— Если что, мне придется стрелять. Эта рука у меня должна быть свободной, так что держись крепче.
Ванда кивнула. Ее лицо было очень бледным. Я чувствовала, как колотится ее сердце.
— Мы выберемся отсюда, — сказала я.
— Конечно. — Но голос у нее дрогнул. Вряд ли она мне поверила. По-моему, я и сама себе не слишком верила.
Ванда открыла дверь, и мы побежали.
37
Коридор был точно таким, каким я запомнила: длинный, голый, с развилкой в дальнем конце.
— Направо или налево? — шепотом спросила я у Ванды.
— Не знаю. Этот дом — настоящий лабиринт. Направо, мне кажется.
Мы повернули направо. Все лучше, чем стоять и дожидаться Гейнора.
Я услышала шаги за спиной и начала поворачиваться, но с Вандой на руках не смогла сделать это достаточно быстро. Выстрел в тесном коридоре показался мне оглушительным. Что-то ударило меня в левую руку, которой я держала Ванду за талию. Удар развернул меня и опрокинул на пол.
Я упала на спину. Ванда придавила мне левую руку, и рука сразу же онемела.
В конце коридора стояла Цецилия. Она держала в руках маленький пистолетик. Ее длинные ноги были широко расставлены. Похоже, она умела обращаться с оружием.
Я подняла «магнум». От выстрела у меня зазвенело в ушах. Отдача отбросила мою руку назад, и я едва не выронила пистолет. Если бы мне пришлось стрелять второй раз, я никогда не успела бы этого сделать. Но второй раз мне стрелять не пришлось.
Цецилия медленно сползла на пол. На груди у нее расплывалось кровавое пятно. Она не двигалась, но это еще ничего не означало. Пистолет по-прежнему был у нее в руке. Она могла притворится, а потом, когда я к ней подойду, выстрелить. Однако мне нужно было удостовериться.
— Ты не могла бы освободить мою руку? — вежливо спросила я Ванду.
Не говоря ни слова, Ванда приподнялась на руках и приняла сидячее положение. Я, наконец, смогла взглянуть на свою руку. На вид она была целой. Уже хорошо. Темно-красная струйки крови текла от локтя к запястью. Я ощутила жжение и поморщилась. Уж лучше бы она потеряла чувствительность.
Стараясь не обращать внимания на боль, я встала и подошла к Цецилии, держа ее на прицеле. Стоит ей пошевелиться, и я выстрелю снова. Ее мини-юбка задралась, открыв черные подвязки и черные трусики. Как неприлично.
Я встала над ней. Цецилия не собиралась шевелиться — во всяком случае, самостоятельно. Ее шелковая блузка была пропитана кровью. В груди у нее зияла дыра, такая большая, что я могла бы просунуть в нее кулак. Она была мертвее мертвого.
Я ногой отбросила в сторону ее пистолетик — на всякий случай. Никогда нельзя быть в чем-то уверенным, когда дело касается вуду. Мне самой доводилось поднимать людей с куда более серьезными повреждениями. А у Цецилии просто дырка в груди и сильное кровотечение.
Мне повезло, что у нее оказался дамский пистолет. Будь калибр чуть больше, я осталась бы без руки. Я подняла ее пистолетик и заткнула себе за пояс. А куда еще я могла его деть? Правда, сначала я предусмотрительно поставила его на предохранитель.
Я еще ни разу не получала огнестрельной раны. Укусы, побои, ожоги — но не огнестрельные раны. И я слегка испугалась, потому что не могла понять, насколько она серьезна. Я вернулась к Ванде. Ее лицо было бледным, и карие глаза выделялись на нем как два темных острова.
— Она, правда, мертва?
Я кивнула.
— У тебя кровь, — сказала она и оторвала полоску от юбки. — Дай я перевяжу.
Я опустилась на колени, и она перетянула мне руку чуть выше раны, а потом вытерла кровь еще одним куском юбки. Не так уж страшно на вид. Рана была очень похожа на свежий багровый шрам.
— По-моему, меня только слегка задело, — сказала я. Поверхностная рана, кажется, так это называется? Рану жгло, и одновременно я ощущала холод. Наверное, последствия шока. Маленькая пулька задела меня, и я уже в шоке? Нет, не может быть.
— Давай, пошли, нельзя здесь задерживаться. На выстрелы вот-вот прибежит Бруно.
Все-таки хорошо, что я чувствую боль. Это значит, что нерв не задет и рука будет слушаться. Правда, мне с трудом удалось уговорить ее вновь ухватить Ванду за талию. Но это был единственный способ оставить свободной правую руку.
— Давай попробуем влево. Может, Цецилия пришла снаружи, — сказала Ванда. В ее словах была своя логика. Мы повернулись и прошли мимо мертвой Цецилии.
Ее голубые глаза были неестественно широко открыты. Почему-то на лицах мертвых редко застывает выражение ужаса, в основном — неподдельного удивления. Как будто смерть поймала их, когда они отвернулись.