Смирнов Геннадий Александрович
Шрифт:
на кухню, в котельную, лишали очередного отпуска, увольнительной и т.д. Конечно, сначала трудно подчиняться, но надо себя перебарывать, терпеть, иначе Служба будет в тягость. Дисциплина в армии – главный рычаг ее боеспособности. Приказ начальника -закон для подчинённых. Смирнова Г.А. и ещё 10 солдат направили служить на Украину, в г. Винницу. Здесь произошёл довольно неприятный случай. Лейтенант предложил кому-то из добровольцев съездить на станцию за снарядами, Г.А. согласился. На путях стоит эшелон, в вагонах ящики со снарядами. Почти загрузили машину.
Снимая верхний ящик Г.А. оступился, ящик полетел на него. Углом ящика (обит по углам железом) проткнуло ладонь правой руки насквозь. В медпункте рану залили йодом, перевязали. Ломота. А жили в ангаре, где обычно стояли неисправные самолёты. По всему Ангару были расставлены койки на 300 человек. Это был перевалочный пункт, т.к. солдаты были из разных частей. Все жили временно, ждали распределения по частям. Рука вспухла,
–
«Операционная». Сейчас я тебе сделаю укол – говорит хирург.
«Давайте без укола» – говорит Г.А.
«Ну это секундное дело – откинь руку в сторону». Хирург всадил в руку скальпель.
– «Ой!»
«Через 2 дня придёшь, покажешь руку».
Неделю ходил на перевязку. Рана быстро заживала. Спасибо доктору, который спас Г.А. от инвалидности. Однажды Г.А. был дежурным по роте в ночное время. Около 2-х часов ночи из спальни выходит солдат. Идёт странно: руки вперёд, не машет. Идёт к выходу на улицу. Я за ним. А возле казармы росли высокие раскидистые деревья – каштаны. И вдруг солдат полез на одно из них. Поднялся на одно из них метра на 3, потом слез и молча пошёл спать в казарму в свою комнату. На другой день говорю ему: знаешь, ведь ты ночью лазил на это дерево, он удивительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Это был лунатик. Надо знать каждому: лунатика, если он залез на дерево, или ещё куда, нельзя беспокоить ни голосом, ни действием. Он в это время спит, а окрикнешь его, он проснётся и может упасть, покалечиться. О лунатиках почему-то мало пишут, а жаль.
Наша рота вела охранную службу. Г.А. был разводящим: водил солдат на посты, сменял их. Солдаты охраняли район, огороженный колючей проволокой, стояли на вышке с автоматами АК, биноклями, телефонным аппаратом. Погоны у всех были чёрного цвета.
Команда одни офицеры, носившие звания: инженер-лейтенант, инженер-капитан и т.д. Нас водили на крытой машине, км за 20 от казармы, на скрытый объект, расположенный под землей. При смене часовых вручались карточки 3-х цветов- пропуска. Вниз спускались на эскалаторе. Что охраняли – не знали. Гарнизон, где мы жили имел все: жилые многоэтажные дома для офицеров, кинотеатр, столовая, библиотека, хозяйственные здания, стадион, где проходили спортивные соревнования, смотр строя и песни. Там жили и гражданские. За стадионом был большой колхозный сад, где росли яблоки и сливы. Солдаты частенько там лакомились этими фруктами. Но главной для Г.А. была школа. Сначала он не знал о ней. Узнал, что его тоже могут принять в ОЗШ. Замечаний по службе не было. Так, с октября 1959 года он стал учеником 10 класса. Закончил 10 класс с одними «5»-ками. Храним его аттестат. В последний день перед отъездом солдат посадили в столовую, поставили по бачку рисовой каши. На другой день вручили паспорта и торжественно проводили на поезд. С 4 сентября 1960 г. началась новая, не менее интересная жизнь – студенческая. Г. А. поступил в Ивановский государственный педагогический институт на историко – филологический факультет им. Дмитрия Фурманова. Мечта сбылась.
Студенчество. Молодость. Судьба.
Итак, в 1960 г. Г.А. стал студентом Ивановского государственного педагогического института имени Дм. Фурманова историко-филологического факультета.
Г.А. учился хорошо. В институте его приняли в члены КПСС. Он был также лектором-международником. Читая лекции на международные темы в рабочих коллективах. На выпускном вечере он нёс знамя института. Его оставляли после окончания учёбы в институте преподавателем. Но, как он сказал: было какое-то патриотическое чувство – поеду в деревню учить деревенских ребятишек. Профессор Бритов предлагал остаться в институте.
Итак, Г.А. успешно окончил институт. Вместе со мной, т.е. с женой уехал в село Соболево Юрьевецкого района работать учителем истории, русского языка и литературы, физкультуры.
Молодость и судьба
На 2-ом курсе студентов ист-филфака направили в Пучежский район в колхоз «Родина» село Пятница-Высоково на уборку картофеля. Я работала там учителем начальных классов и училась заочно на ист-факе ИГПИ. Студенты приехали к нам в село. Несли культуру, устраивали концерты. Я помню, как они выстраивались в 2 ряда на деревенской сцене в школе и пели хором: «Если бы парни всей земли», «Главное ребята, сердцем не стареть» и др. В основном хор состоял из ребят. Прекрасное звучание. Студенты писали Заметки о нашем селе, его людях. Например, Тимур Бибанов написал заметку обо мне, сельской учительнице в молодёжную областную газету «Ленинец». Потом Тимур стал журналистом. Многие из этих студентов стали ведущими на Ивановском радио. Талантливые были студенты. Активные, общительные. Ходили в клуб (он назывался «Читалка») в кино, знакомились с окрестностями, с жителями села. И вот с одним из студентов я познакомилась, это был Смирнов Геннадий Александрович. Первая встреча произошла на улице. Он, увидев меня сказал:
«Какая девушка! Я такую ещё не видел».
Я гордо прошла мимо, посчитав слова банальными.
Вторая встреча произошла в клубе. Я работала в клубе за подругу. Она домой ушла. Я заводила пластинки для танцующих. Гена (я теперь буду его так называть) подошёл, что-то говорил, я не помню. Я была ответственное лицо – я работала. Третья встреча произошла на танцах. Он пригласил на танец. «Девушка, я вас где- то видел». Я засмеялась, такие слова говорят все парни, которые хотят познакомиться. После танцев он пошёл меня провожать. Мы
гуляли по селу, разговаривали о нашей профессии – педагогов. Мне он понравился эрудицией, знаниями. Он мне казался выше меня по знаниям истории и педагогике. Понравился воспитанностью, деликатностью, тактичностью. На другой день Гена пригласил меня в Сеготь на танцы. Я пригласила с нами сходить на танцы нашего учителя Фунтикова Валерия Фёдоровича.
Из Сеготи шли и всю дорогу до П-Высоково пели песни. По вечерам гуляли по селу, разговаривали об учебе, о работе, пели песни. Гена очень хорошо пел, знал много песен. Мы пели песни не только современные, пели песни наших родителей, бабушек и дедушек.
Когда студенты уезжали, то устроили прощальный вечер, обед. Меня с подругой Ниной Пегановой пригласили к себе. После отъезда началась у нас переписка. Но однажды я перестала отвечать, т.к. в одном письме он написал, что мол мы, девушки П- Высоково сидим у печки и печём блины. Но он настойчиво писал и добился ответа. На следующий год студентов этих опять прислали в Пучежский р-он, но только в село Мортки. Оттуда Гена приезжал в П-Высоково и Сеготь. Однажды в Сеготи сижу в кино, оглянулась, а он сидит сзади и улыбается. Провожал до Овсяничихи. Я училась заочно в том же институте, на истфаке. Мы встречались, он познакомил меня с ребятами своей комнаты, приглашал в ресторан, гуляли по Иванову. Кстати, в городе было спокойно, можно было гулять. Ходить по улицам было безопасно.
Что же нас объединяло?
Мы, молодое поколение социалистического общества были свободны, коллективисты и патриоты своей Родины. Перед нами были открыты все пути, даны нам все возможности. Все зависело от нас самих. Мы учились в лучших школах у лучших учителей.
Институты и техникумы готовили отличных специалистов. Это говорит мировая практика: «Лучшее образование в СССР». Я, дочь колхозников, а Гена – сын рабочих. Но мы оба стремились к знаниям, и мы учились. Свободно, с огромным желанием, с радостью учились. Потребительство не довлело над духовностью нашей жизни. В нас преобладал дух общественного, патриотичного – служить людям, обществу, Родине. Нас так воспитали школа, да и вся окружающая жизнь. Нам нужно было настоящее дело, мы хотели общаться с настоящими людьми. Мы презирали все ненастоящее, лицемерное, показушное, чинопоклонство, карьеризм, предательство, двурушничество.