Smoking gun
Шрифт:
Вайолет вздрогнула, все вмиг похолодело. Каждой жилкой почувствовалась тонкая корочка льда, пробирающая до костей. Мурашки пробежали по спине и шее. Вот оно! Вот этот момент, который, казалось, не наступит никогда…
И теперь, когда же наконец слова произнесены и услышаны, Вайолет понятия не имела, как реагировать.
– Обещай, что никогда не сделаешь этого ни в одиночестве, ни если даже кто-то будет в соседней комнате. Вообще никогда. Если тебе захочется выпить, ты придешь ко мне, обещай мне.
Тейт
«Та ночь с этим дурацким обрывом… - крутилось в мыслях, - черт побери, я же не контролировала себя… сколько еще я буду чувствовать вину и стыд за произошедшее… лучше бы ты просто сказал мне, что был там…»
Но вместе со строгостью в голосе и серьезностью мимики лица, Вайолет видела и ощущала заботу. И не то, что она так сильно ненавидела: не опеки старшего над маленьким ребенком, а внимание и беспокойство именно сверстника.
И все это согревало. Вайолет ощутила такой мощный заряд того чувства, которого не испытывала уже очень долгое время, что ей захотелось плакать. Не от горя. От счастья.
– Вай, - привлек ее внимание юноша, отвлекая о нежелательных эмоциях, - ты здесь, со мной?
Вайолет улыбнулась, лишь глаза чуть поблескивали от на долю секунды проступивших слез. Так вот куда вчера делся весь алкоголь из дома! Он подчистил все запасы!
– Да… я… - тихий выдох, - … я обещаю, что… что не буду пить… без тебя или… или кого бы то ни было еще…
Тейт улыбнулся.
– Тебе никто не говорил, что ты чертовски хорошая лгунья?
Вайолет разинула рот.
– Говорили, но… хе-е-ей! Сейчас я сказала правду!
Тейт усмехнулся.
– Я знаю… я знаю…
***
Желтый круг солнца почти скрылся за линией горизонта, освещая ряды домиков у береговой линии. Их стены и окна светились золотом, отражаясь в воде. Темное небо было испещрено оранжевыми полосами. На причале, что был по левую сторону, на пришвартованные судна грузились огромные пластиковые контейнеры. Утром снова в открытый океан, снова спускать на воду сети, чтобы с рассветом открылись рыбные лавки, торгующие дарами природы прямо на свежем воздухе.
Они лежали здесь, на маленьком прямоугольнике из досок, покрытом толстенной овечьей шкурой. Вайолет болтала ногой, спущенной с пирса, носок резинового сапога рассекал водную гладь. Стаканчик потрясывался от потоков воздуха, но как бы Вайолет не просила подлить еще, Тейт предусмотрительно рассчитывал количество спиртного так, что в тело девушки попадало ровно столько, сколько хватало на поддержание тепла и румянца щек.
– Тейт.
– Мм?
– Скажи, я правда угадала, когда описала тебя там, в ресторане, в первый день приезда?
Тейт улыбнулся, выпустив воздух. Вайолет повернула голову, встретившись глазами с парнем.
– Да, вообще-то ты попала в точку.
Вайолет победно улыбнулась, цепляя зубами нижнюю губу, языковые рецепторы уловили слабый привкус вина.
– Расскажешь мне еще что-нибудь о себе?
– Какая хитрая, - пальцы касались горлышка бутылки, что стояла в пластиковом ведерке с ледяной океанской водой между подростками. – Знаешь, я хоть и делился раньше какими-то вещами, но никогда так много не говорил. Обычно выслушивал бестолковый треп.
Вайолет прыснула со смеху.
– А я никогда не просила парня рассказать мне что-то.
– Что бы ты хотела узнать?
– Мм… - принялась обсасывать губу та, - ты живешь с отцом?
– Да. Все здание паба принадлежит нам, моя комната на втором этаже.
Вайолет улыбнулась.
– Так вот почему ты столько времени провидишь с нами! Тебе мешает кутеж снизу!
Тейт рассмеялся.
– В выходные паб работает до пол третьего утра. Ты довольно смышленая.
– А где твоя мама?
– Она… - Тейт сглотнул, - … она сбежала, когда я был совсем маленьким. Но… но мне все чаще кажется, что она умерла. Мне всегда казалось, что матери должны быть более привязаны к своим детям, чем отцы, что именно такая связь нерушима. Поэтому мне проще списать все на смерть, ведь думать, что она могла бросить меня по собственной воле гораздо тяжелее…
Вайолет прекратила болтать ногой, отирая влажные губы тыльной стороной ладошки и приподнимаясь. Куртка прошуршала, волосы прошелестели о ткань парки.
– Прости… я такая дура…
– Тебе стоит перестать извиняться за вопросы, или ты разовьешь у меня чертов комплекс, - улыбнулся юноша. – Мне нравится тебе рассказывать, правда.
Вайолет светилась. От алкоголя ли, или от счастья, трудно понять. Все смешивалось. Большие глаза, сейчас чуть суженые, с нестандартным для американочки разрезом, блестели, горели огоньком, вызванным алкогольными парами. Небо заливалось всеми оттенками желтого, пылая ярче костра. Волосы девушки сверкали, отливая медью.
– И мне… - облизнула нижнюю губу та, - … знаешь, странное чувство… - и снова замолчала.
– Не продолжай. Я не хочу, чтобы на утро ты жалела о том, что сказала что-то не то под, хоть и не таким высоким, но все-таки градусом.
Вайолет одарила его улыбкой. Такой, какая появляется у пациента, которому врач подарил надежду. Настоящую, не ложную надежду.
– Спасибо.
– Иди сюда, - тепло улыбнулся юноша, поднимаясь на локти, кивая на место рядом с собой. – Ложись, не хочу, чтобы ты все пропустила. Скажи мне, что еще ты любишь? – интонация блондина была такой, словно вопрос слетел с его губ нечаянно, без ведома самого юноши.