Смотри, но не трогай

Никандрова Татьяна Юрьевна

— Кто ты такой, чтобы рассуждать о моих амбициях?! — Вероника стремительно краснеет. Ее ноздри становятся шире, а брови смыкаются на переносице. — И вообще, Измайлов, завидуй молча!

— Я предпочитаю завидовать вслух, — Ран невозмутим. — Так честнее.

— Тим, — Ника переводит возмущенный взгляд, очевидно, ожидая, что я вступлюсь за нее. Но мне, если честно, нечего возразить.

Измайлов прав: Ланская не будет работать ни дня в своей жизни. Как и ее сестры. Как и ее мать. Высшее образование — это лишь формальность,

которую нужно соблюсти для галочки. Странно, что она сама этого не понимает.

Когда придет время, Вероника выйдет замуж за обеспеченного и наделенного властью человека. Поселится во дворце, нарожает детей и станет стареть, замедляя естественные процессы уколами красоты. Она научится закрывать глаза на измены мужа и держать хорошую мину при плохой игре. Она будет блистать на официальных приемах, играя роль счастливой жены, а по вечерам налегать на сухое красное стоимостью триста евро за бутылку и тосковать по мечтам, которые так и не сбылись.

Я знаю, как это бывает. Видел своими глазами.

Только кажется, что деньги делают людей счастливыми, а по факту — ни хрена.

— Заканчивайте собачиться, — устало вздыхаю я. — Веро, увидимся позже, — сухо чмокаю ее в висок. — Ран, погнали.

Ланская всем своим видом демонстрирует недовольство, но я делаю вид, что не замечаю. На кой черт мне нянчиться с ее комплексами? Она больше не моя девушка.

Мы с другом устремляемся вдоль по коридору, и он, заговорщически понизив голос, говорит:

— В полночь на Воробьевых. Ты в теме?

— Кто организатор? — уточняю я.

— Спидмены, — отвечает негромко. — Грандиозный движ намечается. Артюха решил раскошелиться.

— Ставки будут?

— Как обычно. Неофициальные.

— Окей, я приеду, — киваю. — Ты сам на колесах?

— Не сегодня, — отрицательно качает головой. — Есть у меня одно дельце.

По обыкновению не спрашиваю, какие именно дела помешают ему поучаствовать в сегодняшней гонке. Догадываться, конечно, догадываюсь, но свои домыслы оставляю при себе. Меньше знаешь — крепче спишь, как говорится.

Глава 12

Тимур

Заходим в аудиторию одними из последних и располагаемся на галерке. Препод по дифференциальной геометрии, стоящий у кафедры, активно жестикулирует, рассыпаясь в пылких приветственных речах перед потоком первокурсников. Слушать тирады о важности знаний и дисциплины порядком поднадоело. Хочется уже быстрее перейти непосредственно к математике.

— Ого, кого я вижу! — шипит Ранель, наклонившись в мою сторону. — Третий ряд, у прохода справа. Узнаешь куколку?

Скашиваю глаза и тут же натыкаюсь на белобрысую макушку с дурацкой заколкой в виде банта, от одного вида которой сводит зубы. Лера, мать ее, холера. До сих пор не привыкну, что мы учимся на одном потоке.

— Не напоминай, — морщусь брезгливо.

— А что такое? —

глумится Ран. — Обиделся из-за того, что не дала?

Если бы он знал. Эх, если бы он только знал истинную причину моей неприязни к Грановской, то точно бы не веселился. Потому что это ни черта не весело. Скорее — трагично.

— Ситуация в клубе — полбеды, — выдаю мрачно. — Как выяснилось, она и есть тот прицеп, который папина гадюка притащила в наш дом.

Недоверчивый взгляд Измайлова фокусируется на мне. Друг явно не догоняет, шучу я или говорю всерьез.

— Чего уставился? — усмехаюсь. — Да-да, моя сводная сестрица-тупица собственной персоной.

— Гонишь, — тянет с сомнением.

Я закатываю глаза, и он наконец понимает, что это ни хрена не стеб.

— Ема-а, — друг закусывает кулак, а его тело сотрясается в беззвучном хохоте. — А как так вышло-то? Ну, что она еще и в нашем универе учится?

— А ты догадайся. Очевидно, мой папашка в попытке выслужиться перед своей кралей пристроил ее дочурку в престижный ВУЗ. На что только ни пойдешь ради большой любви, мать ее за ногу, — отвечаю с досадой.

— Это все понятно, но… Мехмат? — в лице друга читается недоумение. — Она что, камикадзе?

Да уж. Меня самого до сих пор мучает этот вопрос. Зачем пихать пустоголовую блондинку на одну из самых сложных специальностей в университете? Теория чисел, дискретная математика, механика сплошных сред — да она же после первого семестра взвоет! Ведь можно же было определить Грановскую на какой-нибудь туризм или на экономфак, как сделали родители Ланской. Смысл от этого бы не поменялся, а учиться было бы легче.

Хотя… Возможно, сестрица вообще не планирует учиться? Может себе позволить. Денег-то у моего отца куры не клюют.

— Черт знает, — пожимаю плечами. — История с ее поступлением какая-то мутная…

— М-да, — Ран почесывает подбородок, а затем насмешливо добавляет. — Зато теперь у тебя снова есть шанс трахнуть эту малышку.

— Ты укурился, что ли? Нафиг она мне упала! Дура отбитая.

— А че сразу дура-то? — никак не угомонится этот олень. — Добрее надо быть, Алаев, добрее.

— Доброта хуже воровства, — ворчу я, распахивая тетрадь и хватаясь за ручку.

Препод наконец соизволил перейти к теме лекции.

— Нет, а серьезно? Чего ты на нее так взъелся? — полушепотом продолжает Измайлов. — Я бы за такую сводную сестренку душу дьяволу продал.

— У тебя нет души, — напоминаю. — Так что продавать было бы нечего.

— Это уже детали, — отмахивается Ран. — Суть в том, что на твоем месте я бы воспользовался ситуацией в своих целях. Она ведь зацепила тебя в клубе? Да не отнекивайся, Тим, зацепила, — заметив мой недовольный взгляд, он быстро пресекает возможные возражения. — И ваше внезапно выявившееся «родство», — изображает в воздухе кавычки, — не сделало ее менее сексапильной. Ну, признай, Тим?