Смотрящий по неволе
Шрифт:
Именно ради того, чтоб повязать залетного урку с понтом — чужими руками, Иваныч все и затевает. Завтра он поблагодарит и отпустит ОМОН с Богом, и даст распоряжение посадить Храма отдельно, и даже окна лично законопатит, чтоб уркаган не смог маляву дружкам заслать, как им следует с записью поступить. А без его слова они на самостоятельные шаги не решатся.
А если Сереженька пойдет в полный отказ, можно будет прессовать его под личным контролем сколько влезет на законных основаниях. А пока сережа на цепи, кассета будет ждать его, как жена декабриста. И никуда не скипнет. На худой конец можно
На майора накатили воспоминания. Может майор за себя постоять, если захочет. Прежнего Иваныч как подсидел? Подсунул дело, где был замешан сынок председателя исполкома, проще говоря, столкнул лбами, поскольку прежний совестливым чересчур был. А сколько было сил потрачено, когда прокуратура стала под Ивана Удовиченко фактурку собирать? Самым наглым образом навострил тогда Иваныч одного щипача, чтоб снял часики с первого секретаря, да прокурору в карман подкинул. А прокурор, дурак, незнакомую вещь из кармана вытянул, да стал привселюдно рассматривать. Это-то на первомайской трибуне. Тут и пробежала между первым и прокурором черная кошка. Потом еще пара схожих историй, да хитро пущенный слух, будто прокурор — клептоман. И через годик уехал прокурор прокурорить в Анадырь с понижением. А операция «Чистые руки»?.. Но усидел же Иваныч в кресле?
А «Газель» за окном — пыр! Фыр! Дыр! И наконец достала.
— Дежурный! — приоткрыв дверь кабинета, гаркнул Иван Иванович, — Ну-ка разберись, что за непорядок под окнами? — командный голос майора легко одолел шум транслирующегося по штатной радиостанции футбола.
Сержант Ефимов покорно вырубил «приемничек», покорно напялил фуражку, утер с губ кефир и, оправляя форму, почапал на улицу. Хоть по его сонной физиономии это не отгадывалось, но материл про себя сержант майора страшенно. Во-первых, за то, что майор застрял на работе, и сержанту приходится вместо пива ужинать кефиром. Во-вторых, именно когда «Зенит» продувает один-ноль и до конца матча решающих пять минут, именно тогда майору приспичило тишины. А в третьих, за то, что Удовиченко — майор, а Ефимов — сержант.
Недавно отшелестел дождь, но проклятая «Газель» уперлась рогом не в луже. Сержант с ленцой обошел машину по кругу и постучал в боковое стекло со стороны водилы. Дверца послушно открылась, сержант посветил фонариком внутрь. Сержант сам щурился от света фонарика, что уж тут говорить о сидящих внутри машины? А еще в кабину хлынул сырой холодный воздух, пробирающий до дрожи, так что не удивительно, не сразу узнал сержант в морщащемся шоферюге старого знакомого по забиванию козла.
— Ты чего… Володька, шумишь?
— Привет органам правопорядка, — невесело откликнулся усатый шофер, — Вишь, стерва. Глохнет, и все тут. А мне одноногий черт голову за опоздание оторвет.
— А кто это с тобой? — бдительный сержант заметил не худенького пассажира.
— Да новенького наш Александр Палыч взял. Экспедитор.
— Ну что будем делать, экспедитор? — недвусмысленно похлопал ладонью по фонарику сержант Ефимов и вежливо отрыгнул в сторону кефиром. Сержанту очень хотелось обратно, туда, где «Зенит» в эфире штурмовал ворота противника.
Экспедитор через
— Дмитрий Устинович, — оказывается, экспедитор знал сержанта по батюшке, — А нельзя ли продукты на вашем бобике хотя бы частью подбросить? За нами не заржавеет. — Леха задал этот суперважный вопрос и затаил дыхание. Он очень бздел, что получит от ворот поворот. Закорефаниться с ментами и раздавить с ними пузырь, велел Храм.
Сержант Ефимов почесал затылок:
— С таким вопросом… Без стакана не разберешься.
— Бу сделано! — оказался сообразительным парень, не смотря на то, что такой амбал выдался, — С нас пару пузырей, как водится. — Леха себя приструнил, чтоб не запищать от радости.
— Тогда заглушите «Газельку» и покурите там подальше на лавочке. Сейчас Сам домой свернется, и я патрульную машину вызову, — сержант твердо считал, что алкогольные напитки вкуснее кефира. И коль в «Газели» оказались с полуслова правильно понимающие ситуацию люди, стороны остались довольны друг другом, и можно было возвращаться за вторым удовольствием. Услышать по приемнику финальный счет.
— Только давайте сначала продукты доставим. А то у меня все тютелька в тютельку по накладной. А я доложу одноногому, и свободен. Возьму водяру из личных запасов и сразу к вам, — оттарабанил заготовку Леха. Ему кровь из носа нужно было лично поприсутствовать при распитии. Так велел Храм. А еще Храм велел, когда менты закривеют, незаметно где-нибудь под стол в дежурке приконопатить черную таблетку «жучка».
Откуда у шефа жучек, шеф не рассказывал. Зачем ставить ментуру на прослушку, Храм не объяснял. Конспирация.
— А ты хваткий, — с долей уважения отметил сержант, — По рукам, — и поспешил в здание. В дежурке его ждал обрыдлый кефир и портрет главного генерала Ленобласти — родной брат портрета из кабинета Ивана Ивановича.
Работники ресторана «Пальмира», по местному прозванного «Пол мира» и принадлежащего одноногому афганцу, бросив стопорнувшую «Газель» отправились на свежий воздух перекурить, пока суть да дело.
— Разобрался. До утра шуметь не будут, — коротко доложил дежурный сержант уже запирающему дверь майору.
Майору доклад был пофиг. У Саныча голова пухла от других проблем. Он уже и запамятовал, что отправил дежурного пресечь нарушающие покой ночного городка шумы. На улице его не взволновал ни недавно отшелестевший дождь, ни весьма прохладный, подстегиваемый ветерком воздух. Скорее всего старый хрыч не сможет заснуть до утра, ворочая в голове плюсы и минусы предпринятого шага.
Дядька Макар увлекся изабыл, как неловко он чувствует себя в халдейском прикиде. Уже абсолютно фиолетово было дядьке Макару с того, что белая рубашка душит за яблочко, а черный лапсердак врезался под мышки. Дядька Макар рассказывал очередную «прытчу», и так сам приперся, что похрен стало, какие у него сегодня слушатели.