Смотрящий по неволе

Чубаха Игорь Викторович

— Слыш, как тебя..? — несмело напомнил о своем присутствии ветеран, — Если надо, я хоть стингер достану.

— Меня зовут Сергей Храмов. Для тебя просто — Храм, — мыслями уплыв куда-то далеко, назвался Сергей.

— Слыш, если ты такой крутой… В этом городке есть много людей, которым надо помочь.

— Поможем, — устало улыбнулся Сергей, — Какие наши годы?

Так в команде Шрама появились два первых человека — Александр Павлович и Леха.

Глава 3

Что мне Арктика с Антарктикой?

Не озябла бы душа.

Много ль надо арестантику

Чифирнуть для куража?

Что мне Арктика с Антарктикой,

Жескасган, Караганда?..

Я по жизни был романтиком,

Вот

и вся моя беда.

В глазах «дядьки Макара» плясали веселые бесенята, губы загодя кривила усмешка, «дядька Макар» травил байку:

— …Перед посадкой стюардесса, як трэба, объявляет: «Громадяне пассажиры! Пристегните ремни безопасности». Ну, народ начинает пристегиваться. Однако в пэршому ряду сидит хлопчина и внаглую плюет на это разумное требование. Стюардесса, уже только для парубка повторяет: «Граждане пассажиры! Пристегните ремни безопасности». Той нибы глухой. Тогда дивчина говорит персонально ему: «Громадянын! Пристегните ремень безопасности». В ответ следует: «Да пошла ты…» Ну девка, понятно, обиделась и пошла жаловаться командиру. Через минуту вылетает командир, подскакивает к этому парубку и произносит следующие слова: «Хлопчик, ось ты себе представь! На посадке, если я трошки-трошки промахнусь мимо полосы, то самолет резко остановится, а ось ты полетишь дальше. Башкой вперед. И ось ты пгролетаешь первую переборку (загибает пальцы), вторую переборку, третью переборку и останавливаешься у меня в кабине. Спрашивается, а на кой ляд ты мне там нужен?» И после таких слов хлопчина молча пристегнулся.

Оцю прытчу я розповив к тому, що кожна людына доброе слово любит. Ось ты подошел ко мне на вокзале по-хорошему. Ось я тебя в самую лучшую квартиру в городе привел.

Вообще-то Сергей крутился в этом городке второй день, но дядька об этом не знал. Вообще-то не Сергей Шрамов подошел к дядьке на вокзале, а Сергей подгадал так, что дядька подплыл к Шрамову, будто ворона к закосившей под дохлятину лисице. Но какая разница? Сергей выслушал «прытчу» в пол уха. Надо было решать. Прикинуть пуп к носу и определяться, а так ломало. Так было кисло на душе у Сергея Шрамова, не смотря на сыпящиеся из «дядьки Макара» одна за другой байки, что хоть на расстрельное дело иди, лишь бы депресняк слить.

И ведь квартирка Сергею на первый заход приглянулась. Главное — окна на две стороны и этаж в самый раз. Второй в пятиэтажке. Не припрет — не полезешь, а падать — соломку стелить не обязательно.

В окна слева сквозь пыльные и грязные, как бушлат четвертого года службы, малиновые шторы в квартиру ломился малиновый день, пачкая стены, скатерть на столе и дощатый пол малиновым вареньем, которое ложкой не зачерпнешь, как локоть, который не укусишь. В окнах справа открывался шикарный вид на убогий двор с уважаемой котами мусорной кучей, кучей угля и бдительной старухой на лавочке.

— Тю, хиба это тяжесть? Я такый груз на своем горбу усю жизнь тягаю! — безаппеляционно заявил «дядька Макар» (как он сам себя назвал на вокзале) и потянулся к оставленному Шрамом на хромом стуле роскошному, из желтой пупырчатой кожи, дебелому чемодану.

Тем не менее Шрамов сам подхватил чемоданище и внешне небрежно задвинул под стол. Делалось это с таким понтом, будто в чемодан скарбу напихано на три пуда, хотя на самом деле тот был легче пачки соли «Экстра». Честно сказать, пустой был чемоданище; купленный два часа назад в «Галантерее» на другом краю городка именно с прицелом на играемый сейчас парад але.

— А можэ щэ на вокзале вещи есть? Не турбуйтесь, я швыдко сбегаю. Одна нога тут, другая там, — «дядька» был светловолосым, обрюзгшим, невысоким, плешивым, с лицом, покрытым веснушками и морщинами, и сверх того — он все время улыбался.

— Холодильник не пашет, — типа претензии высказал Сергей.

— Холодильник? Я на эту тему ось яку прытчу розповим, — тут же включил балаболку хозяин сдаваемой хазы, — Один хлопец с соседней улицы сходил к урологу. Ну и вколол хлопцю ликар так называемый «тест». Реакции у парубка прорезались, в три раза швыдче оговоренных ликарем сроков. Ликар осмотрел и ободрил, что все в порядке и в этой области. А теперь, балакает, давай зроблю укольчик,

и эрекция пройдет. Та дэ ж вы бачили мужика, якый бы добровольно с таким приобретением расстался? Доктор посмеялся и говорит, что через три часа само уляжется, езжай домой, жинку порадуй. Три часа хлопец мучил жинку, прежде, чем она вырвалась из его лап. А член все не падает. И оказывается, что вовсе и не такая уж это гарная штука, когда долго стоит. В общем, больно уже парубку было. Он без трусов мечется по хате, жена спит. А тут скинчилыся пять часов, после которых по инструкции надо было звонить в клинику. После долгих расспросов, как стоит, сколько часов стоит, были ли половые контакты, ему посоветовали приложить лед к члену. А у нас, звыняйте, не Флорида, чтобы лед в каждом холодильнике просто так лежал. Не едят его у нас. В общем, у хлопця в морозильнике только пачка пельменей, да замороженная курица лежали. Даже на стенках льда не было — жинка недавно размораживала. Достал тогда он курицу, обмотал рушныком, положил на нее член и ждет. Не падает. А курица только с одного боку член охлаждает. Может маловато? Тогда хлопец взял покойницу и то место под гузкой, через которое курицу потрошат, ножом разколупав. Получилось вполне гарное дупло. Обмотал наш умелец член полиэтиленовым пакетиком, сверху салфеточкой обвязал и аккуратно так в курицу засунул. Член упрямо стоит и даже не думает падать. Более того, к неприятным ранним ощущениям прибавилось чувство, что парубок свой прибор сейчас отморозит. Тогда наш герой пытается птицу снять — тоже не выходит. То ли примерз, то ли за ребра зацепился. Тут на кухню заходит жена и бачит такую картину: стоит муж голый посредине кухни, на член одета замороженная курица, держит он ее двумя руками и совершает возвратно — поступательные движения…

— Не надо за шмотками на вокзал мотаться, нет у меня больше барахла, — никак не отреагировав на историю, очнулся Сергей, — А насчет хаты — лады. Устраивает, — напоследок еще раз окинул взглядом квартиру Сергей Шрамов и протянул три свернутые в трубочку купюры.

— Гроши крупные, — замялся дядька Макар и очень нехотя медлено-медлено полез в карман. Как бы за сдачей.

— Оставь себе, — небрежно отмахнулся Сергей, ну чисто жирный котлетный барыга, — Дубликаты ключей есть?

— Были, та загубыв, — обрадовался халяве «дядька», — Так может, я на сдачу того, сбегаю…

— Не пыли, — Сергей оседлал расшатанный стул и недвусмысленно зевнул. А в глазах скука смертная. Предстояло опять за что-то биться. Предстояло все время быть начеку. И завтра, и послезавтра, и через месяц, и через год. Пока не сдохнешь.

Макар вроде бы просек намек и нацелился на выход:

— Ну тогда я пишов. А за грошима буду являться каждого пятнадцатого числа.

— Являются черти и ангелы, — опять, давя на чужие глаза, сладко зевнул Сергей и расстегнул верхнюю пуговицу на рубахе. Он не стал провожать сдавшего квартиру хозяина и с закрытыми глазами дождался, пока не хлопнет дверь.

Дверь хлопнула.

И только после этого Сергей заставил себя начать осматривать снятую квартиру всерьез. Шрам пока окончательно не прикинул: сурово ли здесь осесть, или использовать хазу, как запасной аэродром. Да и с «дядькой Макаром» следовало обойтись «по совести». Именно такого типа и искал Шрам на вокзале, именно ради такого типа и покупался желтый чемоданчик.

На кухне Шрама обложил кудахтающим матом водопроводный кран. И только после этого выплюнул струю теплой воды в ржавый умывальник. Никаких харчей в забыковавшем еще до Перестройки и обжитом пауками холодильнике не сыскалось. Пусто на предмет пожрать оказалось и на полках. А вот посуды навалом для одинокого жильца. Три разных тарелки, граненый стакан, две ложки и вилка без одного зуба.

Шраму предстояло перелицевать и перептсать Вирши набело. Папа поставил задачу осадить здешнее разгулявшееся бычье, и вернуть жизнь на понятия. Что его кидают на амбразуру, Сергей догнал легко. Зачем кидают — не понял.

Шрам позволил себе еще минуту соплей. Еще бессмысленно пораскачивался на хромом стуле, смакуя душевную шкоду. Тяжело вздохнул последний раз и, мысленно шестиэтажно выматерившись, засунул тоску под каблук. Надо было дело делать. И Сергей Шрамов приступил к форменному обыску.