Смута
Шрифт:
Глава 12. Переговоры
По Пустоши мы скакали уже седьмой день. В округе не был абсолютно ни-че-го, кроме вездесущей темно-желтой травы, растущей одним сплошным ковром. Даже зверья никакого не было и лишь пару раз я мельком увидел каких-то не в меру зубастых зайцев, сразу же скрывавшихся в норах при приближении нашего отряда. Двигались мы теперь не так быстро, ведь хоть и небольшой, но обоз нас тормозил, да и вести за собой табун лошадей было необходимо уметь. Нам ещё везло, что среди сплошных травяных зарослей часто пробивались ручьи, в которых можно было пополнить запасы и напоить коней. На каждой остановке я слезал со своего коня и щупал траву. Она казалась мне сильной сухой и ломкой, будто бы мы ехали по сухой саванне, но жарко при этом не было. Если сломать стебель травинки, то можно было обнаружить, что внутри есть белая влажная масса, консистенцией смахивающая на крем. Эта трава сильно меня интересовала, хоть я мало что понимал в ботанике. К тому же, уж сильно странным выглядели эти черноземные оазисы, отделенные друг от друга десятками километров откровенной бедной земли. Конечно, в Африке происходит процесс опустынивания центрального африканского региона, но там это происходит сплошным фронтом, не оставляя «зелёных» очагов, если те не укрыты высокими горами, а гор здесь не было совсем, да и лошади с удовольствием хрумкали этой жёлтой травой.
– Военаг, а у местных есть какое-то объяснение того, в каких они живут землях?
– За лекарскую точность перевода говорить не буду, но кое-что я слышал. Среди кочевников бытует история о неком великом вожде, власть которого распространялась на все земли Пустоши с Востока на Запад. Жил три тысячи или даже четыре тысячи лет назад. Под его рукой было столько скота, что когда их перегоняли, то вся земля, которую можно было увидеть с коня, была закрыта телами животных. По одному его зову он мог собирать десятки туменов воинов, каждый из которых готов был сложить свою голову во славу вождя. Имя этому вождю было Бахьяр, что с языка кочевников переводится как «сын Ветра». Задумал как-то этот Бахьяр стать равным богам и начал воздвигать город прямо посреди ещё тогда цветущих земель Пустоши. На стройку он созвал тысячи человек, каждый из которых трудился от рассвета до заката. Бахьяр рабочих не жалел и город его рос всё больше с каждым днём. В самом центре своей столицы он приказал построить башню такой высоты, чтобы можно было подняться туда, где не летает даже сам Ветер. Как ты понимаешь, такой расклад богам никак не мог понравится, а потому, когда башня поднялась к самим облакам, то Ветер обрушил на неё всю свою мощь. Дул он настолько сильно, что погубил не только своего сына, но и выдул всё плодородие из этих земель за Ярык, а потому они люто ненавидят всех тех, кто живут на западной стороне от реки.
– Очередной великий вождь, который хочет сравняться с богами. Мир никогда не изменится.
– В этот ты прав, Вадим. Меняется время, умирают и рождаются страны, да даже Боги и те сменяются, а всегда найдётся тот, кто захочет возвыситься среди людей.
– Где, ты говоришь этот их город?
– Да никто точно не знает. Степняки говорят, что прямо посреди Пустоши, но где вообще эта середина? Я ещё не встречал ни одного из кочевников, кто добирался до этой мифической столицы. Может быть так, что её и вовсе нет, а используется миф исключительно для того, чтобы разжигать ярость к нам сурам и собирать людей для походов.
Разговор прервался тем, что на горизонте показался один всадник. На наши глаза он попался всего лишь на одно мгновение, но хватило Военагу, чтобы мгновенно собраться и схватить лук. Я последовал его примеру, только взялся за пистоль, взводя курок и пытаясь высмотреть остальных конников. В этих пустых землях встреча с всего одним всадником значила либо большую удачу, либо же огромнейшую неудачу.
– Кто это? – неожиданно севшим голосом спросил я у Военага.
– Разведчик. Нас заметили. Тут к югу от нас гряда холмов и если там спрятался отряд, то нам дадут бой.
– Ну и зачем им вообще нас здесь ждать? Если хотя бы один человек здесь пройдёт за год, то это уже будет большим чудом, а ты говоришь, что здесь отряд целый нас «счастливых» поджидает.
– По холмам проходит граница пастбищ. Они её охраняют.
– Я думал, что у местных столь мало людей, что все они всегда при деле.
– По-разному бывает. Есть те у кого только своя семья кочует, когда другие на своём счету по несколько сотен всадников имеет. Это не часто, но всё равно бывает, и лучше с ними не спорить. Это кочевники, а не хуторяне – эти как начнут свой хоровод водить, то никакой доспех не защитит. Так что надо бы нам быть осторожнее, если не хотим, чтобы наши головы не отправились на съедение шакалам. Хотя, могут ещё и к хуторянам отправить в рабство. Те любят невольников покупать из тех, что покрепче будут.
Предостережение мною было принято целиком и полностью, а потому все мои ратники скакали на конях, вертя при этом головами так, что те, казалось, должны были слететь с плеч, но ночь оказалась спокойной и нас никто не стал преследовать, а потому мы, выставив охранение, спокойно ушли на боковую.
Проснулся я от того, что кто-то усердно вылизывает меня, при этом издавая странный звук, пробивающийся сквозь полусонное сознание. Не успел я проснуться, как тело на рефлексах схватилось за рядом лежащий пистоль, ствол которого тут же ткнулось во что-то мягкое передо мной, но даже так существо пред мной не перестало лизать. Наконец я проморгался и понял, что перед мной стоит баран, который тыкается в моё лицо мордой и рассматривает меня своими маленькими глазками.
Я медленно убрал пистоль в сторону и перевёл взгляд на Военага. Он стоял и спокойно разговаривал с неизвестным мне всадником, который, завидев моё пробуждение, приветственно кивнув, приложив при этом к своему лбу ладонь на манер козырька. Я ответил ему тем же жестом и сел на своей лежанке, почёсывая любопытного барана по загривку. Остальные мои ратники тоже были спокойны. Кто-то завтракал, другие чистили своё снаряжение, а третьи чесали коней щётками, совсем не замечая окружавшей нас оравы овец.
– Военаг, ты не потрудишься объяснить, что здесь вообще происходит?
– Этот добрый кочевник говорит нам о том, что рядом к востоку есть целое становище, откуда он прибыл. Говорит, что там есть пленники-суры, которых везут на продажу в один из рядом стоящих хуторов.
– И что ты предлагаешь? – встав и отпив из фляги спросил я, продолжая гладить понравившегося мне барана, который завалился на мою лежанку.
– Предлагаю съездить и посмотреть. Если там есть кто-то из знатных и богатых, то можно их выкупить, да вернуть в Сурию за награду. Может быть, что на этом даже удастся заработать.
– А не нашпигуют ли нас стрелами, как только мы покажемся рядом. Если там много людей, то шансов на победу не так уж и много.
Военаг обменялся ещё несколькими фразами с всадником и вновь повернулся ко мне, - Говорит, что его вождь не злой, и если прийти к нему с миром, то он тоже ответит миром.
– Конечно же. А пленников он по дороге собрал? – усмехнулся я.
– Он говорит, что их вождь выиграл пленников в споре с другим вождём, который решился поединком.
– «Добрый» хан получается. Ладно, своих здесь оставим, а сами поскачем-посмотрим. Может и вправду что-то дельное из этого выйдет.
Упрашивать долго Военага не пришлось, и мы поехали в указанную кочевником сторону. Слишком долго двигаться не пришлось и спустя всего три часа скачки мы оказались на границе становище. Они и вправду было обширно и слёту мною было насчитано пять десятков юрт, расставленных тут и там. Протапливали юрты сухим кизяком, отчего около становища аромат был неописуемый. Кочевникам этот запах ничуть не мешал и встречать нас выехало аж трое. Эти были снаряжены куда как лучше жителей разграбленного более недели назад хутора. Тела всех троих были закрыты пластинчатыми доспехами, набранными из небольших, но длинных стальных пластинок. Доспех доходил до ног и прикрывал бёдра практически до колен. Шлем был создан по той же технологии, что и остальной доспех. Такая броня могла достаточно спокойно держать выпущенную из лука стрелу, а может даже и арбалетный болт. Всадники поприветствовали нас всё тем же «козырьком» и сразу выдали ряд вопросов. Слов их я понимал, но судя по тону те требовали незамедлительно ответить зачем мы здесь. Ответ Военага похоже их удовлетворил, и кочевники встали по обе стороны от нас, после чего этаким конвоем провели нас в центр становища, где стояла самая большая и красивая юрта, тканные стены которой были украшены замысловатыми мотивами. Один из всадников, склонившись в почтительном поклоне, заглянул внутрь и, передав сообщение, пулей выметнулся обратно.