Смутная пора
Шрифт:
VI
20 октября князь Меншиков прислал гетману просьбу немедленно приехать к нему для совещания. Вместо себя Мазепа отправил Войнаровского с известием, что сам он тяжко болен.
– Ох, дядя, дяди! Неладно все это выходит, – поморщился Андрий. – Не люблю я обманывать…
– Политика – не гусли, – возразил гетман. – Не обманешь, так и не сыграешь… Ты передай мою записку князю и скорее возвращайся…
Андрий уехал.
А на другой день из шведской ставки вернулся пан Быстрицкий и сообщил, что король с войском завтра утром подойдет к Десне.
Мазепа
Ночью вместе с гетманским обозом уехала и Мотря, последние дни жившая в Борзне. В то же время гетман отправил в Батурин монашку уведомить Кочубеиху, чтобы та на всякий случай, ввиду военных неожиданностей, покинула город. Кочубеиха вместе с младшим сыном Федором и вдовой Искры уехала в Сорочинцы – поместье Апостола, где собрались все родственники покойного Кочубея.
Утром 23 октября прискакал Войнаровский. Он объявил дяде, что князь Меншиков едет к нему для свидания сам.
Мазепа вместе с племянником верхами помчались в Батурин.
Там гетман уединился с преданным ему полковником Чечелем, открыл свой замысел и сказал:
– Я надеюсь на тебя, Дмитро. Как ты с малых лет мне верно служил, так и теперь послужи, а мною забыт не будешь… Я оставляю тебе две тысячи войска. Батурина, если подойдут русские, не сдавай. Отбивайся до последней возможности. А я обещаю скоро оказать сикурс, приду с войсками шведскими…
Чечель поклялся города не сдавать, но просил удалить из Батурина полковника Анненкова, который может помешать подготовить город к обороне.
Гетман отправил Анненкова к Меншикову с запиской, что ждет князя в Батурине.
25 октября, догнав свой обоз, Мазепа переправился через Десну. С ним были верные ему люди из числа генеральной старшины и полковников, сердюки, около двух тысяч казаков.
Построив свое войско, Мазепа обратился к нему с большой речью.
– Вам ведомо, – сказал он, – какие обиды приходится всем нам терпеть от великороссийских людей, какое великое утеснение наших прав и вольностей имеем от царского величества, который ныне, как подлинно мне известно, замыслил всех казаков в солдаты перевесть, а Украину воеводам и боярам отдать… Я много раз старался отвратить царя от пагубных намерений, но из этого ничего доброго не вышло. Поэтому не нашел я иного способа спасения, как обратиться к великодушию короля шведского. Он обязывается уважать и защищать наши права и вольности против всех, кто посягнет на них. Братья! Пришло время свергнуть ненавистное ярмо и сделать нашу Украину страной свободной и независимой! Вот к какой будущности я вас всех призываю. Мы достигнем этого при помощи короля шведского.
Ударили тулумбасы. Взвились знамена.
– Слава гетману! Слава королю! Слава! – закричала старшина.
Но ее поддержало лишь несколько разрозненных голосов. Казаки стояли с опущенными головами. Неожиданность всех потрясла. До сих пор старшина говорила, что ведет казаков против шведских войск, вступивших на украинскую землю… И вдруг оказалось, что они становятся врагами русских! Было над чем подумать!
Петро Колодуб чувствовал себя так, словно его кипятком ошпарили.
«Как? – гневно думал
Весь день ходил Петро мрачнее тучи, а когда пала ночь и зажглись казацкие костры, собрал к себе в палатку наиболее близких булавинцев.
Грицко Омельянюк, потрясая здоровенным кулачищем, крикнул:
– Обманул нас, как последних дурней, гетман! Продал, Иуда! Зрадниками [33] всех сделал!
– Не быть тому!! – перебил Петро. – Будем думать, браты, как из такой неволи себя вызволить.
– И думать нечего, Петро! Уходить надо! – дружно отозвались булавинцы.
33
Зрадник – изменник.
Петро посмотрел на товарищей, потер лоб:
– Сам так мыслю, браты, да куда уходить?
Булавинцы призадумались. Положение для них создавалось тяжелое. Против шведов стояли войска царя Петра, от которого, конечно, нечего и ожидать милости донским бунтовщикам. Куда же пристать им, желавшим постоять за цельность и вольность матери-отчизны? После долгих размышлений и споров они решили укрыться пока в лесах и действовать против шведов самостоятельно. Хорошо, что были у них добрые кони и оружие, а достать пропитание нетрудно!
О том, кому начальствовать над охотным конным отрядом, согласились единодушно:
– Быть нашим батьком тебе, Петро Колодуб!
Петро снял шапку, поклонился:
– Что ж, пусть будет по вашей воле… Собирайте всех, кто похочет с нами, да седлайте коней!
Той же ночью отряд Петра Колодуба, состоявший более чем из трех сотен булавинцев и казаков, переправился через Десну и ушел от изменника гетмана. Многие другие казачьи сотни тоже последовали его примеру. Силы Мазепы таяли, как вешний снег…
VII
В глубине души король презирал Мазепу. Он мнил себя великим полководцем и рыцарем. Он хотел покорять страны шпагой, умом и благородством. Интриганы и предатели не пользовались его благосклонностью, вызывали чувство гадливости. Король понимал, что измена гетмана царю может оказать большую помощь шведской армии, но доверия и дружеского расположения к изменнику не ощущал.
Графу Пиперу с большим трудом удалось убедить короля принять гетмана с подобающими его сану почестями.
29 октября в Горках состоялся первый прием.
Почетный караул из батальона гренадер и батальона королевских драбантов выстроился у главной квартиры, занимавшей большой деревянный дом. Карл сидел в кресле у крыльца, хмурый и молчаливый. Несмотря на холодную, ветреную погоду, на короле был обычный костюм: помятая шляпа, наглухо застегнутый зеленоватый сюртук, высокие сапоги. Около короля находились: граф Пипер, генерал-квартирмейстер Гилленкрок, генералы Реншнльд, Крейц и Левенгаупт, большая свита.