Смутьян
Шрифт:
Письмо Вадима так и лежало на комоде, одинокое, запечатанное и забытое мной. Лишь спустя несколько дней увидела его в коридоре снова, и всё же любопытство взяло верх.
Надорвала край конверта и вынула обычный тетрадный лист. Развернула.
Ну и почерк, еле разобрать, что написано.
Письмо не было длинным. Зато очень содержательным…
«Привет, Алина.
Наверное, ты моё письмо не прочтёшь, или прочтёшь не сразу. А может, вообще выкинешь. Но я всё равно пишу тебе. Потому что это искренний порыв души, потому что мне хочется быть
Возможно, ты не ответишь, и моё послание улетит в мусорку. Я всё это понимаю. Я не имею права, наверное, писать чужой девушке, но ничего не могу поделать с собой.
Я скучаю. Мне не хватает твоих карих глаз, нежных губ и всегда точных шуток. Когда уехал, особенно остро это понял. Ты мне снишься, Алинка. Каждую ночь. Особенно, наши последние поцелуи. Не могу забыть ни тебя, ни их.
Не отталкивай меня. Хорошо, если ты не хочешь моих нежностей, и не отвечаешь мне взаимностью, я больше не буду поднимать такие темы. Но мы можем просто дружить? Обещаю, больше никакого флирта. Ты себе представить не можешь, как одиноко солдату вдали от дома. Ты ведь тоже часть моей жизни, почему мы не можем просто общаться, просто поговорить по телефону? Тебе это вовсе не сложно ведь.
В любом случае, я пойму, Алин. Но надежда умирает последней. Пока, в общем».
Не знаю почему, но на глаза навернулись слёзы, руки дрожали, когда я читала строчку за строчкой. Каждое слово будто удар в сердце. Зачем? Ну зачем он это делает? Прекрасно понимает, что я и отталкиваю потому, что… Что?
Люблю?
Не знаю.
Не хочу знать. Не хочу об этом думать!
Скомкала письмо и выбросила в ведро, туда же следом полетел со злостью измятый конверт.
28.
Неделя тянулась долго, как и всегда, когда чего-то очень ждешь. Даже любимая работа была не в радость, мысли мои были далеки отсюда. Но всё же этот день наступил. А точнее, вечер.
Поезд мчал нас в Москву. Уже утром мы будем на вокзале. Заселимся в гостиницу и сразу поедем в часть. Алла тоже едет со мной и мамой Виталика, заселяется с нами, только на присягу поедет в совершенно другую часть.
Я стояла в коридоре купейного вагона и смотрела на деревья за окном. Мокрый снег на ветках клонил бедные растения к земле, и в то же время это было очень красивое зрелище, белая сказка.
В ушах играла любимая музыка, в груди плескалась эйфория и предвкушение встречи. Не виделись всего месяц, четыре недели, но мне кажется, что я не видела Виталика уже очень давно. Не хватает его, как не обманывай себя, окружая вещами парня. Тяжело, что тут сказать. Кто проходил подобное - знает на своей шкуре, о чём я толкую.
Но сегодня грустить повода нет, потому что уже через двенадцать часов я увижу его, буду с ним целый день и постараюсь запомнить его тепло и нежность на оставшиеся одиннадцать месяцев.
В гостиницу заселились быстро, заранее номера были забронированы. Не пять звёзд, конечно, и даже, кажется, не две, но это и неважно. Чисто, тепло, есть душ, кровать с аккуратным бельем - что ещё надо для одной ночи? Завтра мы снова едем в часть, солдатам дали целых два дня для общения с родственниками, а оттуда сразу на вокзал и в обратный путь.
Мы с мамой Виталика оказались в одном номере, Алла - в соседнем. Оставили чемоданы и разъехались в разные стороны Москвы.
Толпа на КПП была просто огромная. Всех досматривали, проверяли сумки и лишь потом запускали на территорию воинской части. Даже по воротам было видно, что она элитная и крутая, что уж говорить о зданиях на территории части. Порадовалась, что хотя бы условия проживания здесь весьма неплохие у парней.
Продукты и вещи разрешили оставить в комнате отдыха, где после присяги было разрешено пообщаться со своими мальчишками. Парни же готовились к присяге, и вскоре нас вывели на площадь под мокрый противный снег и выстроили буквой «П» как на школьной линейке.
Вывели и ребят. Я милого узнала, что называется, по походке. С гордой осанкой и автоматом в руках, вышагивал он среди своих сослуживцев. Мне же он казался самым красивым среди них, самым высоким, самым сильным… Смотрела на него и ещё более остро осознавала, как же я соскучилась.
Патриотическое мероприятие, где ребята произносили клятву Родине, длилось не очень долго, что хорошо, учитывая погоду. Сапоги успели промокнуть, шапка тоже, и я тряслась как осиновый лист под ветром и снегом. Только рада была, когда объявили об окончании торжественной части и дали команду «Вольно!»
Ребята тут же сдали оружие и полетели на всех парах к родным.
Виталик подхватил меня на руки и закружил у всех на глазах:
– Алинка! Девочка моя.
Под мой визг поставил меня на асфальт обратно и прижался к губам. На нас смотрели все - наши мамы, другие люди, но нам было просто всё равно. Мы наслаждались друг другом, пытаясь восполнить боль разлуки.
– Ну хватит, вам, голубки, - засмеялась мама Виталика.
– Пойдёмте в помещение, холодно ведь.
Улыбаясь и держась за руки, мы пошли следом за всеми остальными.
Комната отдыха была заставлена обычными партами и деревянными стульями. Помещений было несколько, и все забиты до отказа парнями в зелёной форме и их родными. Кругом стоял галдёж, смех, пахло едой, которую мамы привезли в баулах своим сыновьям.
Один Виталик почти ничего не ел и жался ко мне, обнимая и целуя без остановки.
– Как я соскучился, лисёнок, - шептал он мне.
– И я, - отвечала я и тоже прижималась к нему доверчивым котёнком.
Хорошо. Очень хорошо. Только грустно, что скоро опять придётся расставаться. Время идёт слишком быстро, будто бы его кто-то у нас крадёт. Кажется, только что смотрела на часы, но в следующий раз видела, что прошло уже шестьдесят минут. А кажется, что пять.