Смягчающие обстоятельства
Шрифт:
Отраженное от цели воображение вернулось на захламленный чердак, где остро пахло бездымным порохом, и убийца лихорадочно разбирал сделавший свое дело штуцер.
Элефантов вернулся из будущего мгновения, которому так и не суждено было стать настоящим. Нажать на спуск и хладнокровно влепить пулю в лоб Хлыстунову он, конечно, не мог.
Собственно, он с самого начала знал, что не выстрелит. Сделанное до сих пор — только попытка доказать самому себе нечто весьма существенное, но настолько неуловимое, что точно сформулировать это словами
Ведь от научного сотрудника Сергея Элефантова — начинающего ученого, соискателя степени кандидата технических наук, законопослушного гражданина и члена профсоюза, все совершенное за последний час потребовало не меньшего напряжения воли, смелости и решительности, чем расправа с шайкой бандитов от лихого ковбоя из заокеанского вестерна. А стрелять в людей он, естественно, не умел. Эта способность, наверное, требовала каких-то особых качеств, которыми он не обладал.
Элефантов переломил ружье. С отрывистым щелчком вылетел и шлепнулся где-то позади неиспользованный патрон. "Черт, забыл выключить эжектор!
Теперь не найдешь! Ну да хрен с ним!"
Все. Игра в гриновского героя кончилась. В реальной сегодняшней жизни пуля козырем не является. Элефантов снова повесил разобранное ружье на шею, под плащ.
Хлыстунов допил чай и смотрел телевизор — гладенький, самодовольный и благополучный. У него не было серьезных проблем и мучительных переживаний, он не умел жить страстями и, уж конечно, не был способен на авантюрные, экстраординарные поступки. Даже из-за Марии.
Элефантов ощутимо почувствовал свое превосходство, и у него улучшилось настроение. Что Мария в таком нашла? Нет, это не соперник!
«Все равно обойду я любого, в порошок разгрызу удила, лишь бы выдержали подковы и печенка не подвела!» — насвистывая, он направился к выходу, не зажигая фонарика, так как прекрасно ориентировался в темноте.
Но по дороге домой настроение снова стало портиться от мысли, отогнать которую не удавалось. Элефантов постарался думать о чем-либо другом, но она упорно выплывала на первый план, настолько короткая и четкая, что не воспринять ее однозначно было невозможно при всем желании.
Дело вовсе не в Хлыстунове!
Когда Элефантов прятал штуцер обратно в шкаф, его второе "я" ехидно прошептало: «Тебе пришлось бы перестрелять полгорода. Патронов не хватит. Лучше уж выстрели один раз в нее — и дело с концом!»
Элефантов выругался и сильно хлопнул дверцей.
Утром он позвонил Орехову.
— Скажи своему купчику, что, если он не передумал, я готов. Да, по тому делу. И чем скорее он раскошелится, тем лучше.
Орех поощряюще закудахтал в ответ, но Элефантов не стал слушать.
«Попробуем по-другому, — с тяжелой злостью думал он, захватив ладонью нижнюю часть лица. — Всей этой свистобратии до меня далеко. И если я возьмусь за крапленые карты и сяду играть по их же правилам — все равно буду первым!»
Под пальцами скрипнула щетина, Элефантов достал бритву. Из зеркала на него смотрело незнакомое лицо: запавшие щеки, туго обтянутые кожей скулы, мешки под глазами, лихорадочный недобрый взгляд.
— Ну, здравствуй, — сказал Элефантов. — Только имей в виду: ты не победил меня, а я поддался тебе.
«А это имеет значение?» — глазами спросил тот, новый.
И Элефантов должен был признать, что никакого.
Глава пятнадцатая
РАССЛЕДОВАНИЕ
Ответ с Сахалина пришел раньше, чем можно было ожидать. Крепкий парень с обветренным лицом уверенно распахнул дверь кабинета, резко протянул руку, и еще до того, как представился, стало ясно: свой.
— Палатов, начальник Холмского уголовного розыска.
Он дружелюбно улыбнулся.
— Исполнял запрос, а тут появилась необходимость проскочить в ваши края: интересующий нас человек здесь объявился. Вот, думаю, два дела сразу и сделаю.
Палатов положил на стол несколько бумаг.
— Посмотрите вначале это, а потом о моих нуждах потолкуем.
Протоколы допросов нескольких сотрудников метеостанции, знавших Элефантова.
«… Хороший, дельный человек, знающий специалист, в общем, надежный парень. Увлекался охотой, хорошо стрелял. Своего оружия не было, пользовался ружьями товарищей…»
Во втором протоколе то же самое, в третьем… Вот оно! «… Несколько раз охотился с двуствольным карабином иностранного производства, который одалживал у кого-то из местных жителей. Собирался купить его, но купил или нет — я сказать не могу…»
Справка Холмского РОВД: «За Элефантовым С. Н. огнестрельного либо холодного оружия не зарегистрировано».
— Что у вас там за карабины иностранного производства?
— Японские двустволки. Верхний ствол под дробовой патрон, нижний — пулевой. Хорошая штука. Откидной диоптрический прицел, автоматический выбрасыватель гильз. У местного населения их много, да и в экспедициях…
Я порылся в сейфе, поставил на стол патрон.
— От нижнего ствола?
— Точно!
Палатов подбросил патрон на ладони и вернул на место.
— Этот парень, которым вы интересовались, стрелял классно. На пари вешал на палку консервную банку, отходил и метров с пятидесяти — бах!
Вся в пробоинах! Ну дробовой сноп — понятно, многие попадали, а потом он пулей — бац! И опять в цель. Вот этого почти никто повторить не мог.
Кстати, в связи с чем вы его проверяете?
— Покушение на убийство.
— Из этой японской штучки?
— Похоже, что да.
— А почему «покушение»?
— Промахнулся, чуть зацепил по ребрам.