Смятение чувств
Шрифт:
– Не спорю, эти жемчужины обошлись мне в целое состояние, но кто поручится, что они настоящие, а не бижутерия из стекла и рыбьей чешуи? Вот огонь алмазов и рубинов не подделаешь. Марта, принеси мне шкатулку с драгоценностями ее светлости!
– Я должна сказать, мне и самой нравится, чтобы немного искрилось, – признала мисс Пинхой, открывая для осмотра большой ларец.
– Мне тоже, – сказала Дженни, довольно тоскливо глядя на содержимое ларца. – И действительно жаль, что по такому случаю. Но леди Нассингтон посоветовала
– Ах вот оно как! Ну, если хочешь знать мое мнение, любовь моя, так она завидовала и боялась, что твои драгоценности затмят ее, собственные. Хоть я и не имел удовольствия познакомиться, с ее светлостью, но так мне кажется!
Он удостоился этого удовольствия пять минут спустя, когда одного взгляда на знаменитые изумруды Нассингтонов было достаточно, чтобы внушить ему: у величественной дамы, которая прошествовала в комнату, не было ни малейшего повода завидовать драгоценностям Дженни.
Ее приход застал врасплох всех, включая лакея, который попытался проводить ее в гостиную, чтобы тем временем сходить к хозяйке и сообщить о ее приезде. Было решено, что Линтоны поедут в дом Нассингтонов, на Беркли-сквер, а оттуда отправятся к Сентджеймскому двору; и в какой-то момент, с одинаковыми облегчением и разочарованием, Дженни подумала: что-то случилось, и никакого приема не будет. Но первые же слова ее светлости, равно как и ее наряд, рассеяли эти подозрения.
– Так я и думала! – сказала она. – Боже правый, девочка, неужели ты могла представить, что я повезу тебя в свет разряженной, словно вдова ювелира? – Ее высокомерный взгляд вдруг наткнулся на мистера Шоли, и она спросила:
– Кто это?
– Это мой отец, мэм. Папа, это миссис Нассингтон! – откликнулась Дженни, внутренне содрогаясь в предчувствии того, что, как она боялась, могло вылиться в битву титанов.
– О! Как поживаете? – спросила ее светлость. – Те драгоценности, что вы подарили Дженни, слишком крупные. У нее для них короткая шея.
– Может быть, и так, миледи, – ответил мистер Шоли, ощетинившись.
– В этом нет никаких сомнений. Сними это ожерелье, Дженни! Тебе нельзя носить рубины с этим платьем, детка! А эти серьги! Давай-ка посмотрим, что у тебя есть в этом чудовищном огромном ящике. Боже правый! Тут хватит на выкуп за короля!
– Да, и стоят они соответственно. – Мистер Шоли сверкнул на нее глазами. – Не то чтобы я очень разбирался в выкупах за королей, но знаю, сколько заплатил за камушки своей дочери, и это была кругленькая сумма!
– Больше денег, чем здравого смысла, – заметила ее светлость, перебирая драгоценности. – О! Вот это гораздо более подходящая вещь!
– Эта? – удивился мистер Шоли, с отвращением взглянув на изящное бриллиантовое ожерелье, свисающее с пальцев леди Нассингтон. – Да эту побрякушку я подарил миссис Шоли, когда только начал сколачивать состояние!
– Значит, тогда вкус у вас был лучше,
– Ну, этого она не наденет! – закипая гневом, объявил мистер Шоли. – Она отправится в свет одетая с шиком – или я докопаюсь, в чем тут причина!
– Папа! – умоляюще проговорила Дженни.
– Она поедет в надлежащем виде или вообще не поедет, – холодно проговорила леди. – Господи, Царица Небесная, да неужели вы не понимаете? Она может с таким же успехом кричать во всеуслышание о том, что она богатая невеста, как и отправиться в свет, увешанная бриллиантами! Выставляет напоказ свое богатство – вот что все скажут. Вы этого хотите ?
– Нет, на самом деле это не так! – сказала Дженни, в то время как ее родитель, слегка сконфуженный, прокручивал услышанное у себя в голове. – Вот что, папа, хватит! Ее светлость лучше нас с тобой знает, что такое истинная элегантность.
– Ну, я не вижу, по какой причине тебе нужно стыдиться моего богатства! – Мистер Шоли прикрывал свое отступление яростным огнем. – Разъезжать по городу в жалком ожерелье, которое выглядит так, будто я не мог позволить себе купить для тебя что-нибудь получше!
– Если это единственное, что вас расстраивает, вы можете успокоиться! – сказала леди Нассингтон. – Все в свете знают, что мой племенник женился на очень богатой наследнице, и вы можете поверить, что ее лучше примут, если она не станет кичиться своим богатством. Ответьте мне на такой вопрос: вы бы сказали мне «спасибо», если бы я вмешалась в какой бы то ни было ваш бизнес?
– Вмешались бы в мой бизнес? – переспросил мистер Шоли, ошеломленный. – Нет, миледи, не сказал бы.
– Вот именно! Так не вмешивайтесь в мой!
По счастью, – поскольку лицо мистера Шоли быстро приобретало густую пунцовую окраску, – в этот момент вошел Адам, привлеченный звонкими, несколько повышенными голосами спорщиков. Он занимался такой сложной задачей, как завязывание собственного галстука, и поэтому появился в одной рубашке – обстоятельство, по поводу которого его тетя тут же выразила свое неодобрение. Она велела ему немедленно удалиться и прихватить с собой мистера Шоли, порекомендовав ему вдобавок надеть свежий галстук, поскольку фасон, которого он придерживался, делал его похожим на селадона.
Мистер Шоли позволил увести себя из комнаты. Он слегка смягчился, обнаружив, что даже благородный племянник не огражден от карающего языка миссис Нассингтон, но сказал, следуя за Адамом в гардеробную:
– Не будь она тетушкой вашей светлости, я бы сказал вам, кто она такая!
– Она была груба с вами? – поинтересовался Адам. – О, это еще что! Вы бы слышали, какие вещи она говорит иногда моему дядюшке!
– Вынужден признаться, что она прямо-таки вывела меня из себя. А еще ведь графиня! Настоящий левеллер! Вы собираетесь заменить этот галстук?