Сначала кофе
Шрифт:
— Да, — тихо ответила девушка,
— Тогда свободны, Таня. Завтра вас жду без опозданий.
О-о-о, она опоздала на службу и большой босс засек. Как жива еще?
— Да, хорошо. Простите, — залепетала она, ретируясь к лифту, оставляя дверь кабинета открытой.
— До свидания, — вежливо попрощалась я.
— Всего доброго, — мяукнула Таня, продолжая пятиться. При этом едва ли не бегом.
Было бы забавно, если бы я не знала, что за фрукт этот Нечаев. Тане можно было только посочувствовать. Работать с ним каждый день — то еще удовольствие.
Я вдохнула
— Тук-тук, — проговорила я, потому что дверь была открыта, а Нечаев смотрел в монитор компьютера.
Он сидел в кресле, откинувшись. На спинке висела кожаная куртка и галстук. Голубая рубашка на большом боссе была расстегнула на три пуговицы, открывая мощную шею и даже немного грудь. Кирилл Александрович задумчиво потирал подбородок и не услышал меня, поглощённый работой.
— Тук-тук, — повторила я громче и вошла, не дожидаясь его приглашения, — Добрый вечер.
Он скользнул по мне взглядом, нахмурился. Губы тут же скривились в пренебрежении. Похоже, не узнал, но на всякий случай показывал, что я не более важна, чем грязь под ногтями.
Я тут же на автомате взглянула на его руки. Ногти чистые. И ладони такие… красивые. Очень мужские. Черт, неужели зло так привлекательно?* Михаил Юрьевич, наверно, знал.
— Я Ася Смирнова, — не поленилась я напомнить, — Из «Праги». Вы просили доставить пиджак к восьми. Уже две минуты девятого.
— Ася… — проговорил он рассеянно, взглянул на пиджак в белом полиэтиленовом чехле, потом на меня, — Ах, да. Ася, которая не Настя, но Анастасия.
На его лице проступило понимание, а затем удивление. Он оглядел меня с ног до головы, и я почувствовала себя словно мешком драным прикрытая под этим сканером почти черных глаз. Дьявол.
— Ася, которая не знает, что сначала нужно принести кофе.
Я вспыхнула, а он… Черт подери, усмехнулся. Ей богу, не вру. Не померещилось. Губы Нечаева расслабились и изобразили не надменную гримасу, а вполне человеческую улыбку.
Меня бросило в пот. Холодный. Едва не задрожала от озноба.
Едва ворочая языком, проговорила:
— Она самая.
— Вы действительно носили мой пиджак в «ГламурКлин»?
Он ехидно приподнял бровь, и снова превратился в проклятого демона. Теперь уже не страшного, но не менее противного.
— Нет, я посыпала пятна солью, а дома терла старой зубной щеткой, макая в лимонный сок, — брякнула я, прежде чем подумала, Принимайте работу, Кирилл Александрович. Я домой хочу. Уже поздно.
Он наконец встал из-за стола, обошел его. Мне бы бросить чертов пиджак и бежать. В пустом кабинете. Скорее всего, одни на этаже. Охрана только внизу. Я покрепче стиснула вешалку, чтобы не дрожать. Стало действительно страшно. Мало ли заскоков у этих толстосумов. Сейчас нагнет через стол, зажмет рот рукой, и я даже сделать ничего не смогу. А в полиции, разумеется, окажется, что сама хотела, провоцировала. Вон и юбка у меня короткая. Определенно провокационная.
Однако мысль о столе и грязных намерениях Нечаева опять заставила меня вспотеть, но теперь кожа горела. Я часто-часто заморгала, задирая голову, чтобы встретить взгляд
Нечаев протянул руку и забрал у меня пиджак, которым я прикрывалась, как щитом. Он небрежно бросил его на кресло для посетителей, которое стояло у стола.
— Черт с ним с пиджаком. Лимон, так лимон. Поужинай со мной, АсяНеНастя, — проговорил большой босс, загадочно улыбаясь.
У меня упала челюсть. Пока я закрывала рот и моргала, как дура, Нечаев поднял руку и потянулся к моему лицу. Похоже, он собирался заправить мне за ухо прядь волос. Значит, предложение поужинать не было галлюцинацией.
Я отшатнулась, не позволяя дотронуться.
— Ч-что? — вырвалось у меня прерывисто.
— Не думал, что ты придешь. Приятно удивила. Меня редко можно удивить. Тем более девушке.
И тут у меня в голове взорвалась бомба. Он не думал? Серьезно?
— Вы не думали? Серьезно? — озвучила я свои мысли тут же. Громко озвучила. — Вы мне угрожали, Кирилл Александрович. Орали на меня. Вы… вы…
— Я не орал. Ты не знаешь, как я ору, поверь.
— Без разницы, — продолжала я бомбить его, — Вы хоть знаете, сколько стоит эта поганая химчистка? А теперь говорите — черт с ним, забей.
— Я не говорил «забей». Только черт с ним.
Он смеялся надо мной. Его глаза смеялись, его голос, его ухмылка. Просто стоял, глядя на меня сверху вниз, и издевался. Сволочь.
— Ты сама вызвалась, девочка. И сама облила меня. Я разозлился.
— Ах, вы разозлились? Правда? Так вот теперь злюсь я.
— Обычно женщины путают сильные эмоции с голодом. Может, ты просто есть хочешь, а не злишься, а? Поехали ужинать, и все пройдет.
— Нет, я злюсь, Кирилл Александрович… — почти завизжала я.
Собиралась высказать все, что о нем думаю, но Нечаев перебил.
— У тебя это очень мило получается. Но я чертовски голоден. Можешь продолжить злиться и вопить на меня за ужином?
— Нет, — рявкнула я, косея от его наглости. Нужно уносить ноги, иначе случится непоправимое.
Я развернулась и помчалась к лифту так же стремительно, как его секретарь недавно. Правда, лицом вперед. Тыкая кнопку, я не могла дождаться, когда же откроются двери. И тут Нечаев догнал меня.
— Возьми. За химчистку.
Он положил мне что-то в карман ветровки. Я тут же сунула руку и вынула красную купюру.
— Я не должен был… — заговорил Нечаев снова.
— Идите вы к черту со своими деньгами, — гавкнула я.
Карманов у него не было, и я сунула его поганые деньги прямо в V-образный вырез расстегнутой рубашки.
Звякнул лифт. Дверца медленно скользила, открывая долгожданную капсулу для побега из царства Нечаева. Но быстро прошмыгнуть в кабину мне не удалось. Из лифта вышла девушка. Чуть выше меня ростом, стройная, очень красиво одетая. В глаза сразу бросался яркий длинный шелковый шарф, а за ее короткую приталенную шелковую блузку цвета шоколада я могла бы убить. Она вышла из лифта, встав между мной и Нечаевым.