Снайпер в Чечне. Война глазами офицера СОБР
Шрифт:
Те пытались смущенно оправдаться, искренне не понимая, как оказалась включенной АСО (АСО – автоматическая система отстрела тепловых ловушек). Пытаясь сослаться на яркие утренние блики. Я же, ухмыляясь, глянула на Ми-8, точно зная, откуда ветер дует.
– Научили, перестраховщицы!
Те лишь угрюмо уткнулись в землю, делая вид, что ничего не происходит. Самолеты же не обошлись без едких замечаний нам вслед.
Но в целом полет шел нормально. Семен, тихонько матерясь в сторону, корректировал молодняк:
– Миля, куда ты жмешься ко мне! Держи дистанцию. Поцарапаешь нашу красотулю, и я лично оторву тебе не
– Есть держать.
– Куда сваливаешься? Отойди правее. Так… Хорошо.
– Принял.
– Уходим на левый разворот.
– Куда?
– Туда! Куда ты будешь ходить без ушей от своей жены, если доживешь до дембеля.
Вот так, мирно, почти по-семейному, прошел наш первый совместный полет. Миля старалась из всех сил, пытаясь загладить свой косяк с ловушками, и в остальном не подвела свой неопытный экипаж.
– Путем. Толк будет, – сказал Василь, после того как благополучно сели.
– Если не убьются, – добавил Семен.
И потекли обычные рабочие будни, состоящие из сопровождения Ми-8 и 26, наземных колонн с техникой и патрулирования территории с постоянным выискиванием доморощенных «Самоваров». Миля и ее экипаж быстро набирались опыта, обстановка, так сказать, стимулировала. Постепенно они стали всеобщими любимчиками. Летчики, двое молодых парней, сразу после учебки, Ванька и Вовка, были прозваны Семеном Чук и Гек, так как были неразлейвода, но все время бузили между собой. С Семеном они быстро сдружились, почуяв родственную душу, и уже тройкой тренировали нервы и терпение командования аэродрома, которое беззлобно ругало их и шпыняло, но по-отечески любило. Хотя уже по опыту держало ухо востро, когда небо затягивало тяжелыми тучами и на несколько дней наступала нелетная погода. Но предугадать, что на сей раз отмочит бесшабашный молодняк, не мог никто, даже многоопытный Василь.
То они ночью на Ми-8 нарисуют белую полосу по борту с черной надписью «Ночной дозор». То восстанавливают киношный рецепт ликера «Шасси» в новом исполнении, дав ему гордое название «Шасси-2», ну, или «Второе шасси», со всеми вытекающими из него последствиями. То начинали играть в старую игру «Пекари», в которую быстро втягивался весь личный состав аэродрома. Ну, кроме высшего начальства, которое, впрочем, не без зависти поглядывало на мелковую разлиновку на взлетном поле. А один раз устроили турнир по боксу. После чего командир Мили неделю проходил с красивым синяком под левым глазом, освещая своим довольным видом дорогу в расположении. Апофеозом было разбитое стекло у начальника аэродрома, выбитое Семеном в разгар несанкционированного футбольного матча. После чего начальник долго орал, что он сыт по горло их выкрутасами и отправит всех в штрафбат!
Но тучи уходили. Погода менялась, и наступало время работы. И опять все по старой схеме: сопровождение, патрулирование, поиск. Один вылет, похожий на другой. Взлет – посадка.
– Что-то тихо последнее время, к чему бы это, – заметил Семен.
– Это точно. Либо совесть замучила проклятых моджахедов, ну, либо готовятся преподнести нам подарочек. – Василь скосил взгляд на фотографию с домашними и украдкой вздохнул.
Мы уже полчаса в воздухе. Сопровождаем Ми-8 с отрядом на борту. Парни забрасываются в горный район Чечни. Надо проверить поступившие разведданные.
А красота кругом волшебная. Зима. Степная часть как будто накрыта праздничной белой скатертью. Снег укрыл все: липкую жирную грязь, похожую на пластилин, разбитые дороги, и даже местами попадающаяся раскуроченная сожженная техника стала похожа на детские ледяные горки. Воздух, очищенный недельным снегопадом, прозрачный, почти хрустальный, гладя борта, приятно холодит и взбадривает. Идеалистическая мирная картинка. И вдруг защемило, разливая по жилам тревожное предчувствие надвигающейся беды. Я знаю это чувство. С земли запустили ракету. Что именно – устаревший «Стингер», как во сне, туповатая «Стрела» или все ж «Игла»? Черт! Мысленно толкаю Семена тревожным импульсом, и он, настроенный со мной на одну необъяснимую волну, все понимает еще до сработки электроники.
– Командир, справа!!!
– Горка говна с изюмом!!!
Василь резко завалил машину вправо. Но я не обижаюсь. Я понимаю, что пытается сделать командир, и с готовностью подчиняюсь, самостоятельно набирая обороты и увеличивая скорость за доли секунд до команды. Ведь на данный момент я и Миля, оснащенные системой ЭВУ, находимся в относительной безопасности, а главная цель ракеты – Ми-8, вот кто сейчас открыт в небе и уязвим. И командир торопится, отслеживая глазами стремительно приближающуюся ракету и давая команды по рации Ми-8, пытается успеть вклиниться между ними.
Черт, опасно, ох, как рискованно, командир, сгорим, блин! Но тороплюсь, заранее начиная выплевывать тепловые ловушки, пытаясь отвлечь «Стрелу». Ух, как страшно. На фюзеляже выступил конденсат – прошиб все ж холодный пот.
– Не бойся, Малая, все вертолеты попадают в рай, – шепчет Семен, глазами следя, как ракета, уверенная в своих силах, выбрав себе жертву, с ядовитым шипением режет небо и, оставляя длинный белесый хвост, быстро сокращает дистанцию. Неужели не успеем? Ми-8 с надрывом мотора старается уйти ввысь. Чуя приближающуюся смерть, как курица пытается спасти своих цыплят, которых прикрывает железными боками. Но не вытянуть. Не сможет тягаться с реактивным снарядом. А я смогу. Из последних сил успеваю, врываюсь и ловушками обманываю ракету. Та в запале погони, ослепленная, нырком уходит к земле и достать уже нас не может.
А мы набираем высоту, торопясь уйти в низкие облака, куда секундами ранее спряталась Ми-8, сопровождаемая не менее ошарашенной Милей. Но с земли уже гулко застрочил пулемет, стараясь отомстить за просчет. Не хватает десятка метров, чтоб укрыться в спасительном полумраке облаков. Пули со свистом прошили обшивку, разбили блистер и пробили левое крыло. Хорошо хоть, провода не перебили. Боль разрывается во мне и растекается по корпусу, сковывая движения. Ух, как больно, «штурм» вам, гады, в бок! Слезы обиды и боли закипают, но перебивает чувство злой досады.
– Ну, падлы, держитесь!
Это то ли я кричу, то ли Сеня. И резко снижаюсь, вынырнув из спасительного укрытия, разворачиваюсь и возвращаюсь к месту засады, и уже мой пулемет начинает работать, вспахивая белый снег, оставляя грязные глубокие борозды. В ответ огрызнулись враги.
Это они зря!!! Этого мне и надо было. Заметив цель, со свистом уходят ракеты. Эти отомстят за все: за боль, за страх, за движение на пределе возможного. Земля озаряется разрывами. И я с чувством удовлетворенности наслаждаюсь звуком взрывов, который ласкает мой слух.