Снайпер
Шрифт:
– Отлично, малыш, теперь готовься! – прокричал ему в ухо Боб. – Вот мы и приехали.
Ник в ужасе повернулся к Суэггеру и увидел, как тот, в радостном возбуждении, схватился за руль и резко крутанул его вправо. Нога Ника автоматически нажала на тормоз, но было слишком поздно: пикап на скорости шестьдесят миль в час слетел с дороги и теперь мчался почти по отвесному склону горы.
Весь мир за лобовым стеклом сумасшедше закрутился и, казалось, превратился в сплошной растительный покров. Повсюду были стебли и листья высокой травы. Она яростно хлестала по корпусу пикапа, когда тот несся вниз, то и дело подскакивая на естественных ухабах и трамплинах и пролетая в воздухе по несколько метров. Потом его колеса снова касались земли
Нику потребовалось буквально секунда или две, чтобы осознать, что он остался в живых. Он слышал монотонный звук работающего двигателя сквозь дикую боль в голове. Он чувствовал соленый привкус стекавшей в рот крови. Открыв глаза, Ник обнаружил, что лежит наполовину в машине, наполовину на земле.
Пикап в конце концов обрел покой, остановившись в густых зарослях деревьев, у самого подножия горы. Ник видел наверху полицейские машины и столпившихся вокруг них людей с оружием в руках. Кое-кто пытался спуститься самостоятельно по склону вслед за пикапом. Над головой появился вертолет, затем другой, но уже ниже, буквально оглушив Ника шумом работающих лопастей. Он обернулся и увидел, как через травяное поле прямо на них мчится целая кавалькада полицейских машин. Еще три минуты – и они будут здесь. Где Боб? Ник, привстав, помотал головой, пытаясь прийти в себя. Рука скользнула к колену, и через мгновение он уже держал “кольт-агент” 38-го калибра. Ну где же Боб?
Тут до него донеслось чье-то натужное сопение и, обернувшись, Ник сквозь заднее стекло пикапа увидел, как Боб достает из багажника мешок с телом Майка. Опустив его на крышку багажника, Боб на секунду остановился, и Ник успел заметить на его лице такую нежность, какой он никогда прежде не видел у этого человека.
Взвалив мешок на плечи. Боб поковылял прочь. Ник прицелился.
– Стой! – Он держал свой 38-й калибр двумя руками, чувствуя упругость маленького курка указательным пальцем. В барабане блестели гильзы патронов с мелкой дробью фирмы “Глэйзер”. На таком расстоянии они обеспечивали поражение цели с одного выстрела в семидесяти трех случаях из ста. – Черт побери, стой!!! – снова заорал Ник. Он выскочил из машины, вытирая рукавом кровь, заливавшую ему глаза, и дрожа, как ребенок, неожиданно попавший под проливной дождь. Он лег на покатый капот пикапа и, уперев локти, совместил мушку пистолета с целью. Он отлично прицелился: корпус Боба находился как раз посредине. Мушка в прорези прицельной планки почти не шевелилась, можно было стрелять. Ник заметил, что и Боб был весь в крови, еще больше, чем он.
– Брось собаку на землю, руки за голову и становись на колени, Суэггер! Еще несколько шагов – и, клянусь, я стреляю! Это “глэйзеры”!
– Черт бы тебя побрал, малыш, – сказал Боб, – если ты собираешься в меня стрелять, то лучше это сделать прямо сейчас.
И в довершение всего этот сукин сын еще ему подмигнул! Потом спокойно отвернулся и быстро зашагал прочь, обхватив одной рукой мешок с собакой, а другой держа винчестер. “Стреляй!” – приказал сам себе Ник. Курок упрямо давил на указательный палец, и ему ужасно хотелось, плавно нажав на него, раз и навсегда покончить со всеми своими неудачами.
Однако для того, чтобы выстрелить в человека, необходимо хотя бы одно условие из двух: или ужасный, сметающий все барьеры страх перед собственной смертью, которого Ник еще никогда
“Он не мог промахнуться по горизонтали, не мог. Только по вертикали”, – думал Ник, наблюдая за тем, как шаг за шагом Боб уходил все дальше и дальше.
Боб дошел до поля, в ста ярдах от которого находилось такое же, как и на всех стандартных открытках, живописное деревенское кладбище: старые могилки прятались в тени густых высоких деревьев, а неподалеку стояла покосившаяся деревянная церквушка. Ник видел, как Боб отвалил один могильный камень, который ничем не отличался от других неровных почерневших могильных камней, положил в видневшуюся под ним свежевырытую яму мешок с собакой и, достав лопату, которая наверняка была там припрятана заранее, быстро закопал новую могилку. В следующую секунду он уже двигался в сторону церкви, небрежно держа в правой руке свой карабин.
Ник слышал шум быстро приближающихся машин, но преследователи явно не успевали. Боб зашел в церковь, и оттуда сразу же высыпала целая орава маленьких негритят, которые, визжа, разбежались в разные стороны. В этот момент из первой подъехавшей машины выскочили вооруженные магнумами и винтовками полицейские и, целясь в направлении церкви, спрятались за корпусом машины. Прошла секунда, две, три, десять, потом двадцать. Через минуту вокруг церкви уже было плотное кольцо из полицейских машин и подразделений по обеспечению законности. Все они были готовы открыть огонь и ждали, пока из церкви выйдет последний прихожанин. Самым последним вышел сутулый старый чернокожий священник.
“Ну вот и все. Теперь ему крышка”, – подумал Ник. И только тут услышал, как кто-то кричит ему в ухо:
– Ты не выстрелил! Ты же целился в него, сволочь!
Ник обернулся. Голос не был ему знаком. Перед ним стоял какой-то сержант полиции, высокий и на вид крепкий. Из-за плеча полицейского выглядывал его коллега, на лице которого было написано нескрываемое презрение.
“Похоже, мне придется заплатить еще и за это”, мелькнуло в голове у Ника.
– Черт побери, – сказал один из полицейских, доставая из машины кольт Боба 45-го калибра, – в нем нет ни одного патрона!!!
Ник услышал, как по громкоговорителю передали приказ о сдаче. Секунду длилось молчание, потом в воздухе прозвучали выстрелы, и Ник в ужасе повернулся к церкви. Подразделения по обеспечению законности закидывали церковь гранатами со слезоточивым газом. Он молча наблюдал за тем, как тяжелые болванки влетали в окна и через разбитые стекла выползали белые струйки ядовитого дыма. Сначала из одного, а потом и из всех остальных окон появились клубы дыма и пламя. Через несколько секунд вся церковь уже была объята огнем.
Стоя рядом с машиной, Джек Пайн смотрел в бинокль. У него над головой пролетел вертолет телевидения, и буквально следом за ним по направлению к церкви пронесся фургон с надписью “ТВ”. До Джека доносились голоса переговаривающихся в машине полицейских:
– Черт, хорошо занялась, видно дерево сухое.
– А он не появлялся?
– Нет, может быть, мне надо…
– Нет, Виктор-Майкл-Тридцать Три. Вы остаетесь на месте и продолжаете наблюдение. Ни на секунду не отвлекайтесь. Кто-нибудь видел этих проклятых фэбээровцев?
– Вон, только подъезжают, Чарли.
В этот момент Джек заметил четыре черные машины, подъехавшие к церкви с другой стороны.
Но было уже слишком поздно. Джек видел, что потушить пламя невозможно: черные столбы дыма слились в один, и церковь превратилась в пылающий факел.
– Ух!.. – раздался знакомый голос. За ним стоял Эдди Никлс. – Черт, они сожгли его живьем. Наверное, он там неплохо поджарится, а? Даже с корочкой.
– Заткнись, – сказал Джек. Он не знал почему, но в этот момент чувствовал себя так омерзительно, словно поучаствовал в убийстве ребенка.