Снайперы (сборник)
Шрифт:
Заключенные-докеры в вылинялых робах и суконных шапочках грузят на палубу баржи полевую кухню на колесах и вагончик. Вагончик раскачивается на гаке у крана «Январец», ударяется о тамбур.
– Эй, поосторожнее! – с визгливым криком с кормы бежит заросший щетиной мужик в затрапезном ватнике, в шапке – одно ухо опущено, другое торчит, сам похожий на зэка. – Кто отвечать будет?
– Пушкин!
Из-за вагончика высовывается молодой зэк, с любопытством смотрит на мужика:
– Ты кто?
– Я
– Шкипер, брось вонять, – лениво цедит другой зэк.
– Я, – заходится шкипер, – правду воняю!
К барже-тюрьме подъезжает крытая машина-воронок. Выходит начальник конвоя, спускается по трапу на баржу. Один из конвойных подбегает к нему.
– Камеры осмотрели?
Конвойный – молодой, розовощекий, голубоглазый:
– Ага.
– Не ага, а есть.
– Есть, товарищ младший лейтенант.
– Что есть?
– Ага, осмотрели.
Начальник конвоя машет рукой:
– Ступай на пост.
Кричит:
– Найди шкипера!
А шкипер уже здесь:
– Здравствуйте, гражданин начальник!
Начальник конвоя, не отвечая на приветствие, показывает рукой на качели:
– Эт-что такое?
Шкипер оживляется:
– Щас покажу! Айда-те!
Начальник конвоя нехотя идет за суетливо семенящим шкипером.
– Во, смотрите! – Шкипер ловко, по-обезьяньи, взбирается на качели, пробует их раскачать. – Качните-ка, а?
Начальник конвоя оглядывается – не смотрят ли подчиненные, неуверенно толкает качели. Шкипер начинает раскачивать деревянную люльку. Слышится храп засасываемой воды, и вот мутно-пенная жидкость струится по деревянному лотку за борт.
– Баржа – старая, – выкрикивает шкипер, появляясь рядом с начальником конвоя, – водотечная. Руками качать – замучаешься. Вот я и придумал. Пусть зэки по очереди качают. А то, не дай бог, потонем.
– Ты мне брось – потонем! Нам с тобой не голову – скальп снимут!
– А у меня – во! – Шкипер сдергивает шапку с голой, как колено, головы, расплывается в беззубой улыбке.
– Там найдут, где и что снять!
Шкипер останавливает люльку, спрыгивает с качелей. Начальник конвоя задумчиво рассматривает люльку, толкает ее раз, другой:
– Шкипер, у тебя рейка есть?
– Брусочек?
– Нет, можно рейку.
– Найдем! А что надо?
– Клетку.
– А? – шкипер приподнял отвисающее ухо шапки.
– Клетку, говорю. Набей рейку покрепче да почаще, а с одной стороны вход. Шарниры есть?
– У шкипера все есть!
– И петли для замка. Замки я привезу.
– Только, – шкипер чешет под шапкой, – это же сколько работы да матерьялу.
– Материал – твой?
Шкипер прячет глаза.
– Мой.
– Ну, пиши там наряд-калькуляцию. Оплатим.
– Все сделаем, гражданин начальник!
– Какой гражданин, почему гражданин?
– Все сделаем, товарищ начальник! Айда-те, я вам вашу каюту покажу!
– А что ее смотреть? Кровать, стол-стул есть?
Шкипер восторженно перечисляет:
– Кровать, стол, табуретка, тумбочка, лампа семилинейная, радиоприемник «Родина» – батареи новые получил. Только, товарищ начальник, можно будет к вам радио приходить слушать? Я про политику люблю!
– Политический, значит? – шутит начальник конвоя, но шкипер привскакивает как ошпаренный.
– Не, гражданин начальник, я за недостачу сидел.
– И много недостало?
– Тридцать ящиков.
– Водки, поди?
– Ее, родимой.
– Чувствую, мы с тобой сработаемся. Как звать-то?
– Степан… Степан Степанович.
– А меня – Федор Федорович. Видишь, как нас легко запомнить. А радио оставь у себя, оно же за тобой записано?
– Ну а как же!
– Вот и оставь. А меня, Степан Степанович, поставь на свое довольствие. Я с общего котла не наедаюсь. Пузо набьешь, а только пукнешь – и снова голодный. Да и изжога мучит.
– Все будет, Федор Федорович! Жена и приготовит, и подаст, и накроет!
– Ну а я в долгу не останусь. Весь свой паек, тушенку-сгущенку, отдам.
Шкипер едва не задохнулся от счастья.
– Федор Федорович! Все будет как надо!
Тем временем вагончик наконец установили. Докеры поднимаются на причал. Молодой зэк, заговорщецки подмигнув товарищам, деловито направляется к верхнему причалу, где грузят мороженое мясо на широкозадый теплоход-холодильник «Советская Сибирь».
В обеденный час ресторан полон. Речники в кителях, бородатые геологи в свитерах, приезжие в мятых костюмчиках. В открытое окно виден рейд с баржами, понтонный мост. Понтоны тонут под грузовыми автомобилями и автобусами, словно клавиши рояля.
Дворкин и Маруся двое за столом, на нем графин пива и графин водки, перед Марусей бокал с вином.
– Надо использовать круговорот природы, – поучает Дворкин. – Купим в деревне картошки мешков десять по сто рублев. Это сколько?
– Тысяча рублей.
– В Дудинке моряки ведро с руками оторвут за те же сто. Это сколько?
– А мешки большие? – деловито интересуется Маруся.
– А-а, понимашь! Бери по семь ведер, у меня ведро пожарное, оно меньше.
Маруся, подсчитав в уме, смотрит на дядю большими глазами:
– Шестьсот с мешка! Так ведь, дядя Петя, выгода-то получается шесть тысяч!
– Ну, шесть не шесть, – вздыхает Дворкин. – Сколько сгниет, да всю не продашь, да не за сто рублев. Но тыщи три-четыре – в кармане. А обратно наберем омуля, стерлядки, осетра. А уж если мои крестники уважат Дворкина…