Шрифт:
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
Снег
Стихотворение в прозе
Ночь была светлая, как половина дня; полнолуние, снег и сосны. И на соснах, в лапах, цепко держались кое-где зеленоватые сугробы, а где-то в черноте крупно сияли льдинки, как светляки. И тихо было, так тихо, как будто это уж после смерти снег, после смерти сосны, после смерти луна.
Геолог Бережной, адвокат Рябов и студент Василий шли на лыжах. Студент впереди, как здешний, Бережной и Рябов - гости из города -
– Вы больше ногами работайте, - смеясь, учил Рябов Бережного.
– Палки спрячьте под мышки и ногами вот так... таким образом.
И отзывался Бережной:
– Захотели вы от меня тоже чистоты отделки... Ведь я раз в год на лыжах хожу.
– Господа, Сириус!
– звонко перебивал Василий.
– Смотрите вправо!
Колыхалась вправо ярчайшая из звезд, вытягивала зеленые рога и тут же прятала: сверкала плавно.
– Я его с восьми часов вечера наблюдаю. Все время меняется. Я от этого Сириуса с ума сойду.
– А вот налево красная, поменьше, это какая?
– спросил адвокат.
– Это Марс, - ответил Василий, добавил молодо: - Господа, славно жить!
Крикнул протяжно, прислушивался, есть ли эхо.
Сверкали сосны, точно обвешанные мелкими звездами; звездное небо, звездная земля, и снег под лыжами живой, певучий. Стоял крепкий мороз, но от бега всем трем было жарко, и снег представлялся теплым.
– Ласковый снег, - ласково сказал Василий.
– В одну я девушку был влюблен, - вспомнил вслух Бережной.
– Жила она в Италии зимою, а я в деревне, в Курской губернии. Писала в каждом письме: "Поцелуйте снег".
– Вы целовали?
– спросил Рябов.
– Целовал, как же... Выходил в поле, ложился на сугроб и целовал.
Сосны были редкие, и от них на снегу лежали сильные тени. Казалось, что по этим теням лыжи шли не так уверенно, как по ярким полянам.
А вот мелочь лесная, двухаршинные сосенки убрались в снежные шапки и стали, точно старинные идолы.
– Ишь музей, капище!
– кричал Василий.
– Нет, вы посмотрите, зимние гномы!
Обивал рукою пухлые шапки - качались трясучие темные веточки.
Куропатка выскочила из-под самых лыж Рябова; поднял шум Василий:
– Спала в снегу, дрянь!.. Вот бы ружье теперь! Где-нибудь близко села...
А за сосновым пошел березовый храм, с такими частыми беломраморными колоннами, и снег в нем стал тоже как будто пол из мраморных плит.
Трудно было идти на лыжах без дороги, но такое родное все стало кругом, матерински родное, обняло, приголубило - не обманет, ни за что не обманет.
Еще красивее, еще строже, еще ярче, чем сосны, были березы, как тихие невесты в алмазах.
– Была она белая, тонкая, высокая, - вспомнил Бережной вслух.
– Звал я ее "Снежной королевой".
– Она что же, невеста ваша была?
– спросил осторожно Рябов.
– Нет.
– Любила вас?
– Тоже нет. Позволяла только писать ей письма.
– И вы писали?
– Писал. Длиннейшие, зимние, деревенские... самые скучные в мире письма.
На поляну вышли.
– Господа, смотрите; пояс Ориона... А вон - Плеяды!
– крикнул Василий, подняв голову, и не показал даже где, - зашуршал дальше со всей оленью прытью молодых лог.
– Первый час... Будет, домой пора, - сказал адвокат.
– Вот будем чай-то пить, как приедем!
А небо не стояло на месте: опустилось небо, подошло ближе к земле; и как будто где-то далеко в лощине туманней стало.
Глубокие следы чьих-то ног в стороне на поляне чернели, как речные полыньи, а около них отчетливей стлались полосы - слегка розовые, слегка искристо-голубые.
Повернули к дачам мимо длинных прясел, - Василий впереди, за ним Рябов, сзади всех Бережной. Отчеканились прясла на ярком снегу, и так тепел, уютен был желтый огонек в каком-то далеком окне.
– Ее Елизаветой звали, - сказал Бережной Рябову, когда подошел к нему близко.
– Но вот странность: писать ей нужно было "Елисавета"; звука "з" в своем имени она не выносила. Такая странность!
– Почему вы о ней все в прошедшем времени?
– спросил чуть насмешливо Рябов.
– Почему?.. Видите ли... недавно умерла она - всего две недели назад... И схоронили ее там же, в Италии, в деревне около Неаполя.
– Да-а, - протянул адвокат.
– Это жаль.
Посмотрел на небо, на желтый огонек дачи.
Двинул было лыжами, чтобы догнать что-то кричавшего впереди Василия, но показалось неловким уходить от Бережного.
Обогнули пять-шесть рядов частых прясел, взяли потом короткий накатанный путь, наперерез к желтому огоньку; скатились вниз с невысокой горки.
Недалеко от дачи, обвешанной, точно изразцами, длинными сосульками, Рябов догнал Василия; оглянулся на Бережного, - сидел он в сугробе, наклонив ушатую шапку.
– Что, упали?
– смеясь, звонко крикнул Василий.
– Упал. Ничего, я сейчас, - отозвался весело Бережной.
Но не упал он: он просто стал на колени и целовал снег.
1910 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
Снег. Впервые напечатано во "Всеобщем журнале" № 3 за 1911 год. Вошло в шестой том собрания сочинений изд. Мысль" с датой: "Декабрь 1910 г.". В собрании сочинений изд. "Художественная литература" (1955-1956 гг.) автор дал "Снегу" подзаголовок: "Стихотворение в прозе". Печатается по этому изданию, том второй.
H.M.Любимов