Снеговик
Шрифт:
— Вижу!
— Надо выпить! — это что же значит? Спор Витьке продую, и придётся выполнить его дурацкое условие?
— Да это — розыгрыш! — балда ты Марина! Если бы просто розыгрыш! Это настоящий мужской спор! Это тебе не сказочки! Всё по-взрослому!
Чтобы отвлечься, предлагаю,
— Продолжим гадать?
— Вопросы остались? — до хрена вопросов, если честно, но ей, похоже, надоело, поэтому,
— Нет.
— Тогда, допиваем шампань и сворачиваем деятельность, — а эта идея мне подходит.
Ей немного надо, три фужера лимонада, и девица мерно
Завтра Артура ещё раз проинструктировать. Хотя он парень толковый, я его уже давненько знаю, ещё, когда консультантом приглашали в один известный модный театр, где ставили спектакль по моей пьесе из раннего. Так до сей поры там гримёром работает.
Чего в нём застрял? Хобби: приводить замухрышек в порядок, давно приносит денег гораздо больше. Говорит, за идею работает, мол, в театре особая атмосфера вдохновляет на новые образы. Ему видней, пусть изгаляется, как угодно, но чтоб красавицу из этого недоразумения мне состряпал.
А потом Инессу ещё настропалю. Не очень она мне нравится, но пришлось позвонить, в вопросах стиля и моды, равных этой мраморной статуе нет…
Ну, может и не совсем статуе, но девушка не в моём вкусе. Я бы даже выразился: не в нынешнем моём вкусе. Сожалею, что подпустил слишком близко, всё-таки, секс с подчинёнными — запрещённый приём. Теперь чувствую себя стреноженной лошадью.
Каюсь, не устоял после корпоратива, считал, разовая акция, а она надумала себе чего-то, и поди теперь доказывай, что секс — не повод для знакомства. Она перешла на «ты» и обратно не хочет, наоборот, хочет вперёд и с песней, желательно с маршем Мендельсона, хотя повода не давали. Она для меня по-прежнему секретарша всего лишь.
Не, я не спорю, образованная, воспитанная, умница по-своему. Одета — не придерёшься, маникюр, духи — всё стильно, всё со вкусом — подходящее украшение для респектабельного мужчины.
Но не достаёт в ней одной детали, я всё силился понять, какой. А потом глянул как-то вскользь, не думая ни о чём, и увидел в ней Изольду — то есть, не внешнюю копию, конечно, но с тех пор только её и вижу. Та же Снежная Королева — холодная, а со временем станет ледяной. Потому и Инессой стал звать, знаю, что бесит её это, но хоть какие-то эмоции. К тому же созвучие Инесса — Изольда…
До чего же все бабы разные! Вот та же Инесса или Изольда — самоорганизованные личности. Ранний подъём, строгий режим, день расписан по минутам, потерянного времени ноль, каждое свободное окно посвящено либо тренировкам, чтобы держать себя в форме, либо уходу, опять же за собой.
Теперь заходим в спальню. Заходим, потому что ждать надоело! Уже десятый час, а этот Винни-Пух, всё дрыхнет без задних ног, в двенадцать Артур явится, а у нас конь не валялся.
Она такая смешная во сне: рот приоткрыт, буйная шевелюра заполонила подушку так, что сразу вспомнилось выражение «взрыв на макаронной фабрике», я бы уточнил: в цехе по производству фузилли — тонких спиралей. Руки в стороны, как у морской звезды.
Немного подразню, снял с ёлки дождик и начал
Глава 35
Разбудил-таки, и сразу фреш в руки. Я такой и себе по утрам делаю — полезная штука, ничего особенного: морковка, яблоко, сельдерей, но кладезь витаминов и организм хорошо очищает. Брыкалась сперва, но я уже нашёл её слабое место, если прижать, то она предпочтёт стрихнин принять, чем оказаться в моих объятьях.
Сдалась, выпила до дна. Вот и молодец,
— Кофейку бы сейчас, — стонет. Но я строг,
— Дуй принимать водные процедуры, — она слушается, а я иду на кухню, будет тебе и завтрак, и кофе.
Надо ещё повыкидывать все её бесформенные шмотки, а то приучай не приучай к красоте, снова в них влезет.
Вот и доказательство — она опять в пижаме, берусь за дело радикально, главное, слабину не дать. По характеру, думаю, она ведома, как ребёнок, так что, главное, излучать полную уверенность и никаких сомнений, Боже упаси!
— Подруга, ты не собираешься, вообще, вытряхаться из своей пижамы? — тащу её в спальню, преодолеваю лёгкое сопротивление на подступах к шкафу и выбрасываю по итогу практически всё. По Марининому виду не сказал бы, что для неё — это большое горе.
Оставил кое-что, конечно. Выудил из её утиля миленькие шортики и топик, думаю, ей пойдёт. Немного пободавшись, чисто для вида, она выпроваживает меня, чтобы переодеться, а я собираю с пола её тряпьё в пакет и уношу в мусор.
Проклятье! Сняла очки! Сидим за узким кухонным столом лицом к лицу. Марина против окна, так что её глаза теперь не только хорошо видны, но и отражают свет! Куда деваться? Куда спрятаться?
Да, она больше не в пижаме. Зелёный топ пришёлся в пору, подчеркнув все аппетитные изгибы, шортики добавили пикантности. Всё очень мило, давно бы так.
Но меня магнитит к глазам, сбегаю взглядом в кружку с кофе или брожу по её открывшимся прелестям.
А она — кокетка! Сидит такая: грудь колесом, осанка горделивая, давно бы пора! И вся солнцем зацелована! Как Наташка…
Скорей бы допить этот чёртов кофе! Не могу не смотреть, надеюсь, Артур придёт уже вот-вот и сотворит что-нибудь этакое, чтобы Марина больше никого мне не напоминала!..
Артур, как только освобождает её мочалку от спицы в голове, заводит песню про Мадонну Ботичелли, представляю, у него их много, надеюсь, всё-таки, у нас разные мадонны на уме. Отсылаю с глаз долой, а то так и прилипну,
— В, спальню идите, а я пока займусь обедом…
Часа три провозились там, пока кулинарил. Несколько раз порывался подглядеть, еле сдержался. Наконец, слышу, дверь отворилась, иду принимать работу.