Снеговик
Шрифт:
— Сам облажался, — голова наливается чугунной тяжестью, лоб печёт, прижимаюсь к металлической панели кабины.
— Влюбился в юродивую, что ли? — выдвигает гипотезу.
— Да пошёл ты!
Витька провожает до машины в соседний двор, мы молча курим и прощаемся, не знаю до каких времён. Говорить не о чем. Какие разговоры, когда дела сделаны? Больше сюда ни ногой!
Скорее хочу домой, вернее, в свой ледяной дворец или скорее, склеп…
Наконец-то, дома. Еле доехал, башка
Очнулся в гостиной на полу… Кругом темень, пол холодный, я весь сырой, одежду хоть выжимай, и трясёт, как будто отбойным молотком управляю. Надо встать… не смог с первой попытки.
Хочу пить, но не ползти же в кухню на четвереньках? Подняться не получается. Кое-как дополз-таки, до стены, а дальше по ней поднялся. Ноги дрожат, но до кухни, цепляясь за всё подряд, добрёл. Нашёл бокал в шкафу, добрался, цепляясь за столешницу, до крана. Какой долгий путь, шикарная жилплощадь: пока до воды доберёшься, сдохнешь.
Налил, всё же. Руки дрожат, бокал выскользнул, вдребезги об кафель, да ещё и лужа теперь. Припал прямо к крану и пил, пока не утолил жажду.
Вроде, стало полегче. Кое-как обойдя разруху, доцарапался до кухонного дивана и рухнул…
Светло, значит, утро, а может, день… Я на диване, на полу осколки, лужа подсохла. Надо бы подняться и убрать. Нет сил…
Поход до туалета оказался сродни подвигу, еле собрался, но как представил, что кто-нибудь, всполошившись, что пропал, в конце концов, привлечёт полицию и обнаружит меня мёртвым с полными штанами, ужаснулся и совершил его…
Потом снова упал на диван. Что со мной? Прислушиваюсь к телу: боли нет, насморка тоже, горло в порядке. Встать не могу. Закрыл глаза, провалился…
Очнулся, за окнами темно: ночь или вечер. Пить. Сползаю с дивана, перехватываюсь за край длинного стола и к раковине. С чашками больше не экспериментирую. Нажал рычаг, подождал, когда пойдёт холодная, напился и голову подставил. Потекло за шиворот, по плечам под рубашкой, в рукава, противно, но голове легче стало. Мокрую рубашку снял.
Наверное, температура. Где-то был термометр, здесь же в одном из шкафчиков в аптечке.
На то, чтобы найти его, ушли остатки сил. Теперь, стряхнуть.
Надо же, не разбил. Подержал пять минут или час, не помню. Тридцать девять. Может, скорую? Пока до телефона доползу… Стационарный так и не поставил, а мобилу, вроде не включил ещё с тех пор…
Вроде аспирин есть в аптечке, так быстрей будет. Дополз до таблеток, потом опять до крана, выпил. Сил больше не осталось, съехал вниз по шкафчику…
Утро или день, светло. Холодно голой спиной на полу. Надо встать. Получилось… на четвереньки. На ноги не рискнул, слишком высоко падать.
Дополз до гостиной. Сел у стены, отдохнул, знобит, надо что-то надеть, до гардеробной, как до Китая. Стащил плед с дивана, закутался
Какое число? Теперь бы найти телефон, кажется, он так и остался выключенным.
Попробовал встать на ноги, повезло! Даже доплёлся до прихожей, включил свет, испугался своего отражения в зеркале: косматый обросший чёрт в одеяле, вокруг глаз чёрные круги.
Вот пальто на полу, мобильник в кармане. Подобрал, хотел включить, не стал…
Представил, сколько там упущенных… достанут, и понял, что не смогу отвечать и… не хочу.
До гостиной доковылял, хотел лечь, не успел, сработал видеозвонок. Со стоном поднялся, поплёлся в прихожую. Так и есть: у ворот Инесса! Включаю связь,
— Алло…
— Аркадий, ты жив? — в голосе тревога, на лице озабоченность.
— Как слышишь, не умер пока…
— Впустишь? — уже ручку калитки дёргает, разочарую,
— Нет, — не хочу видеть никого.
— Что с тобой? Ты не один? — в голосе ревность. Кто про что, а у Инессы одна забота на уме.
— Не один, — подтверждаю. Вижу, растерялась, но ненадолго,
— Тебя все потеряли! Почему телефон вне зоны?
— Потому что я вне зоны, и в ближайшее время не войду в неё!
— Ты с ней?! — дура, кукла деревянная! Нет, ледяная!
— С ней!.. Выпил из неё только половину, как дойду до дна, буду в доступе… если смогу! — сначала теряется, вижу на кукольном личике усиленную работу мозга, осеняет,
— Пьян?
— Трезв… к сожалению.
— Продуктов привезти? Могу сготовить! — цепляется.
— Нафига? — не хочу есть, Инессу видеть на своей кухне тоже не горю желаньем, — закажу готовое в ресторане.
— Что коллективу передать? — последняя надежда.
— Привет…
— Когда появишься?
— С первыми лучами солнца, — как она мне надоела, устал за стену держаться, пора завязывать беседу.
— На ближайшую неделю снегопады и пасмурно, — понимает буквально.
— Значит, не появлюсь! Всё, пока! — отключаюсь, не дослушав, и ползу на диван…
Глава 40
К ночи чувствую, легчает. Созреваю до того, чтобы сходить в душ. Надо приводить себя в порядок…
Погорячился с душем, хорошо, что ванну принять не надумал, утонул бы. А так ничего, очухался. Только бровь рассёк об полочку, когда падал…
Завтра позвоню Гриневичу. Не часто загружаю работой своего доктора, вообще, не гружу, так что пусть немного потрудится…
— На первый взгляд, Аркаш, с тобой всё в порядке: склеры чистые, язык без налётов, горло розовое. Дыхание без хрипов, тоны сердца в норме. Давление низковато, но относительно, будешь двигаться — возрастёт. Приезжай в клинику, анализы сдай, обследование по полной программе, тогда предметно будем говорить, а пока ничего не нахожу, — разводит руками.