Снегурочка для миллиардера
Шрифт:
Или просто я так себя настроила.
– Жаль, - вздохнул Цербер. – Но тогда могу только пожелать хорошего вечера.
– Взаимно, - в унисон отозвались мы с Глебом, поднимаясь из-за стола.
Мы не проронили ни единого слова, пока не оказались в машине. Вроде ничего и не произошло, но встреча получилась очень напряженной.
Сквозь лобовое стекло я видела, как уводил Алексу Валерий. Он придерживал ее за талию, но ладонь то и дело соскальзывала чуть ниже. Алекса хихикала и явно не собиралась одергивать мужчину; она немного выпила, расслабилась и, кажется, решила, что такой
Глеб, наблюдая за ними, улыбался.
– Оценила, - протянул он.
– Она его?
– Да.
– Но ведь ничего такого же не было.
– Зато она перестала его бояться, - пожал плечами Глеб. – Решила, что на фоне вечно занятого работой меня Цербер – это прям идеальный вариант. Ну, или во время танца он все-таки продемонстрировал ей фотку англичанина…
– Какого англичанина?
– Забудь, - усмехнулся Исаев. – Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что согласилась, - пожал плечами он. Потом повернулся ко мне и добавил: - За то, что ты такая адекватная.
Я почувствовала, как стремительно краснею.
– Но я ж ничего такого…
Он взял меня за руку.
– Лучше, чем вела себя ты, не вел бы себя никто. Обещаю, больше никаких парных свиданий с Цербером, Алексой или кем-нибудь еще тебе неприятным. И ближайшие выходные проведем только вдвоем.
Я только шумно выдохнула воздух. Собиралась завести разговор о том, что это неправильно, ну, или сказать Глебу о том наследстве, пока я окончательно не утонула в надеждах на наши будущие отношения… А вместо этого потянулась к его губам и ответила на поцелуй так страстно и неистово, как никогда прежде.
24
Рождественские выходные пролетели как один день. Я окончательно привыкла к Глебу; привыкла к тому, что он все никак не давал мне вернуться в гостевую комнату, что я просыпалась утром, прижавшись к его груди. Исаев не просил большего и ни на чем не настаивал, хотя – по крайней мере, мне так казалось, - ему хотелось зайти дальше.
Любая нормальная девушка уже давно определилась бы, что ей надо, хочет ли она отношений с этим человеком. Я не знала. Ну, точнее, как… Я хотела. Мне нравились его поцелуи, его присутствие, я чувствовала, что теряю голову, когда он рядом – и хотя это в какой-то мере было неправильно, и я раз за разом уговаривала себя держаться, не позволять себе лишнего и останавливаться за секунду до того, как окончательно потеряю голову.
И с каждым разом делать это было все сложнее. Потому что я, что уж греха таить, влюбилась. Каждый раз, когда сталкивалась взглядом с Глебом, невольно задерживала дыхание, ожидая, что он скажет что-то. Когда смотрела ему в глаза, с трудом сдерживалась, чтобы мой взгляд не становился молящим, полным ожидания любви и счастья, которого мне никто не обещал.
Воспитание и собственные привычки держали эмоции в узде, но что-то подсказывало: не так уж долго я смогу продержаться, оставаясь хоть немножко равнодушной. И хотя я вновь погрузилась в пыл рабочей недели, близились очередные выходные, а в сознании вновь неведомые голоски заводили разговор о том, что пора бы что-то выяснить.
Кто мы друг другу? Жених и невеста? Смешно. Мне никто не делал предложения, и я не могла назвать себя ни невестой, ни любимой.
Зато сама могла сознаться в любви.
Еще и это наследство – такая себе преграда, звоночек для здравого смысла, о котором я вспоминала отнюдь не так часто, как следовало бы.
А хотелось забыть и вовсе.
Сейчас, открыв глаза, я уже не сомневалась в том, где очутилась. Перевернулась на спину, чтобы оказаться в объятиях Исаева.
– Доброе утро, - прошептала, быстро касаясь губами его щеки.
– Доброе, - улыбнулся Глеб. – Как спалось?
– Хорошо.
Рядом с ним вообще не могло сниться ничего плохого. Мне казалось, что стоило мне только лечь рядом с Глебом, затаиться в его объятиях, как все дурные мысли и сомнения напрочь выметало из головы. Правда, потом они возвращались, открывали дверь без стука и устраивали что-то вроде клуба анонимных алкоголиков.
«Здравствуйте, меня зовут сомнение номер один, и я пытаюсь внушить хозяйке этой головы, что идеальных мужчин не бывает».
– Сегодня надо чуть раньше приехать на работу, - промолвил Глеб. – Сколько сейчас времени?
Я вывернулась в его руках и покосилась на часы. На улице было еще темно, но зимой это никогда не преграда для того, чтобы выбираться из кровати. Нормально солнце начинало светить где-то в десять-одиннадцать часов утра, а в четыре уже спешило прятаться за горизонт, погружая все сначала в серые, а потом и вовсе в чернильные, откровенно ночные оттенки.
– Семь.
– Ты сможешь собраться за полчаса?
Ладонь Глеба скользнула по моей спине и задержалась на талии. Я вздрогнула; мне почему-то казалось, что Исаеву хотелось пойти дальше, но он, не желая меня обидеть, просто одернул, остановил себя. Такое впечатление возникало у меня в последнее время довольно часто.
– Не вопрос. В полвосьмого буду готова.
– Сразу выедем, ок?
Я только пожала плечами.
– По утрам бегаешь ты, не я.
– Сегодня буду без пробежки, - усмехнулся Глеб. – Хочу попасть в офис пораньше. В полдевятого будет замечательно. А в восемь – вообще шикарно…
Я с удивлением взглянула на него.
– Что-то случилось?
– Нет, - беспечно отмахнулся Глеб. – Все в порядке! Просто хочу сегодня чуть раньше закончить и уехать около четырех. Но дел много, потому заняться ими надо пораньше. Ты ж не против?
– Конечно, не против, - пожала плечами я.
Собственно, а как я могла спорить с собственным начальником? Да и работа мне до безумия нравилась; настолько, что я не отказалась бы сидеть над документами и в праздничный вечер. Например, в свой день рождения или на Рождество. Но первое еще не наступило, а второе прошло в узком кругу из двух человек и забравшегося в дом соседского кота. Никаких других праздников вроде не планировалось, потому я настроилась на рабочий лад и позволила бесконечному потоку данных для аналитики накрыть себя с головой. Глеб тоже умел утопать в работе, и ему, кажется, нравилось то, как легко я всем этим увлекалась и как могла позволить утянуть себя в новые расчеты и какие-нибудь интересные проекты.