Снести ему голову

Марш Найо

— Да уж, — сказал Аллейн, — практика у него была отменная, ничего не скажешь. Он нам рассказывал. Этот раз, надеюсь, был последний.

— Вы хотите сказать, — вмешалась госпожа Алиса, протягивая Аллейну бутылку рома и штопор, — что он убил Вильяма просто в приступе гнева?

— Там было все вместе: злоба, несбывшиеся надежды, нежелание упускать подвернувшуюся возможность…

— Откупорьте эту бутылку и, если можно, расскажите нам все самого с начала.

— Тетя Акки, может, вам лучше пойти отдохнуть…

— Нет уж.

Аллейн вынул пробку. Госпожа Алиса вылила ром в кастрюлю, туда же добавила кипящую воду и начала тереть мускатный орех.

— Порежьте лимон, — деловито сказала она Фоксу.

— Несбывшиеся надежды — это в смысле Кузнецовой Рощи и

автосервиса? — спросил доктор Оттерли.

— Именно.

— Не перебивайте, Оттерли.

— Смею предположить, — сказал Аллейн, — что он частенько подумывал об этом на досуге: а почему бы не замочить старикашку — авось и дело с мертвой точки сдвинется… Сыновья все — за, а ему ведь так нужны деньги.

— Но он же не планировал этого заранее? — вклинился доктор Оттерли и добавил: — Извините, госпожа Алиса.

— Нет, конечно. Он планировал только «тевтоподмену», то есть подмену Щелкуна с помощью миссис Бюнц. За это она заплатила ему тридцать фунтов, а кроме того, купила у него автомобиль. Он стащил доспехи Конька и подложил ей их на заднее сиденье. Ночью, когда в гостинице все уснули, она прокралась к своей машине, достала их и померила, чтобы узнать, сможет ли она выдержать их вес. Они продумали все очень тщательно. А произошло вот что. Закончив свое «ухаживание», он ушел со двора, встретил у костра миссис Бюнц и надел на нее доспехи Щелкуна. Она должна была принять участие в тройном танце, а затем вернуться обратно, чтобы Саймон успел переодеться для заключительного выхода. Однако наша красотка Бюнц, помешанная на бесценных перлах фольклора, подошла к дольмену слишком близко. Она-то думала, что находится в безопасности. Ведь вымазанный в смоле подол Конька полностью скрывал ее от посторонних глаз. Или почти полностью.

— Нет, полностью, — сказала госпожа Алиса. — Никаких «почти». Я лично не видела ее ног.

— Это так. Но вы бы увидели их, если бы лежали в небольшом углублении в нескольких дюймах от Конька. А именно так лежал Лицедей…

— Кто-нибудь, будьте добры, поставьте на огонь чайник. Продолжайте, продолжайте.

— Лежа в своем тепленьком местечке, Лицедей, конечно, сразу узнал ее. Он видел ее согнувшуюся под тяжелым каркасом фигуру, ее резиновые калоши и домотканые юбки. И тогда он просто протянул руку и схватил ее. Она, конечно, что есть сил завизжала, а все подумали, что это Бегг изображает ржание коня. Лицедей был коротышкой, но обладал большой физической силой. Он просто заломил ей за спину руки и грубо выволок ее со двора.

— Это случилось как раз когда Ральф выхватил у Эрни меч? — осторожно спросил доктор Оттерли.

— Вот именно. Как только они оказались за стеной, Лицедей вытащил ее из доспехов Щелкуна. Он весь так и кипел от ярости. И как раз в этот момент он наткнулся на Бегга, который преспокойно ожидал миссис Бюнц. Он налетел на него, как разъяренный зверь. Все произошло в какие-то считанные секунды. Миссис Бюнц видела, как Бегг ударил его в шею. Это известный прием рукопашного боя, смертельный прием. Она также видела, как из арки выскочил Эрни — без меча и тоже вне себя от гнева. После этого она убежала. А что случилось потом, Эрни нам с вами уже продемонстрировал вчера вечером. Он увидел, что его царь и бог уложил Лицедея. В этот момент у него уже начался эпилептический припадок, который пока выражался в приступе болезненной ярости. А между тем главным предметом этой ярости был не кто иной, как его отец. Ведь это он убил его любимого пса, это он не давал воплотить в жизнь мечты его самого большого друга и, наконец, это он в последний момент отнял у него любимую роль. А тут еще, как на грех, и меч украли… Но поблизости оказалась коса. Он сам ее наточил, сам принес сюда и поэтому схватил, как только увидел.

Вчера вечером он говорил, что у него приказ, и, я думаю, так оно и было. Бегг быстро придумал выход. Он сказал ему что-то вроде этого: «Он пытался меня убить. Ну-ка, разберись с ним, Капрал!» И Эрни, в мозгу которого перемешались все мысли и совпадения, связанные с этим обрядом, сделал тоже самое, что за день до этого сделал с гусаком.

— Батюшки святы! Тетя Акки, вы только подумайте! И это Эрни!

— До чего же гадко… — сказал мистер Фокс, который держал над огнем в камине кастрюлю с пуншем.

— А через несколько минут там появился Ральф Стейне с секачом Эрни. Он увидел Эрни и Щелкуна, который, по его выражению, «сидел, как курица на яйцах». Единственным местом, где можно было спрятать тело Лицедея, было туловище Конька.

Бегг сообщил Ральфу, что Эрни не в себе и что лучше его не трогать. Стейне вернул ему меч и пошел вкруговую к боковой арке.

Бегг понимал, что если тело найдут на том же месте, то Ральф обязательно вспомнит, что он видел, как там сидел Щелкун. И он нашел единственный выход. Эрни он отправил на сцену. Косу бросил в костер, а кроме того, специально перевернул кадку со смолой, чтобы выжечь следы крови. Затем он снова облачился в доспехи Конька и отправился на арену. Тело Лицедея он взял с собой, а голову нес в маске, как в мешке, держа за тесемки.

В это время был в самом разгаре последний танец, и пятеро Сыновей находились между зрителями и дольменом. А это значит, Щелкун был скрыт от их глаз фигурами танцоров и дольменом. Много времени ему не понадобилось — он просто бросил тело в углубление за камнем. Этим и объясняется разрозненное положение тела и головы, когда их обнаружили. А Бегг чересчур поспешно отреагрировал, когда я предположил, что он мог задеть Лицедея полой своего туловища.

— О господи, тетя Акки!

— Он ведь был очень осторожен, когда переносил тело, чтобы не запачкать кровью одежду. И когда я сказал ему, что мы собираемся брать одежду на экспертизу, он совершил свою главную ошибку. Его погубило тщеславие. Он поведал нам историю своих подвигов в Германии, точнее, одного из них, когда немец был убит точно таким же способом, как Лицедей, и убийца по уши перепачкался в крови. Разумеется, мы знали это и без него, но своим рассказом он выдал, что раньше у него уже был подобный случай — убитый тоже был стариком, и там тоже фигурировала коса. — Аллейн взглянул на госпожу Алису. — Это не слишком для вас? — спросил он.

— Отвратительно, — сказала Дульси, — И все-таки, — поспешно добавила она, — мне очень хочется узнать…

— Не надо так нервничать, Дульси. Оно и понятно, что тебе хочется узнать. Мне тоже хочется. Продолжайте, — сказала госпожа Алиса.

— Да, собственно, больше нечего рассказывать. У Бегга не было времени на раздумье, однако он надеялся, что во всей этой заварухе с мечами люди подумают, что убийство произошло, когда Лицедей лежал за дольменом. В таком случае он и доктор Оттерли будут единственными, кто окажется вне подозрений. Этот человек начисто лишен человеческих переживаний. Думаю, его мало заботило, кого могут обвинить, хотя он понимал, что больше всего будут грешить на Эрни с его заточенным мечом, да еще на Ральфа Стейне, который на время им завладел.

— Но почему же он заступался за Эрни? — спросил доктор Оттерли. — Все время…

Фокс тяжело вздохнул. Госпожа Алиса жестом указала на большую чашу для пунша, которая уже почернела в камине. Перелив туда из кастрюли душистый напиток, она поставила его перед собой.

— Больше всего на свете, — сказал Аллейн, — Бегг боялся, что мы обнаружим косу и что Эрни проболтается. Как только мы догадаемся, что убийство произошло не возле дольмена, а где-то еще, весь его импровизированный план полетит к чертям. Тогда мы сможем узнать, что его тоже не было во дворе. Конечно, он мог бы сказать, что это Эрни убил Лицедея, а он, будучи в доспехах Конька, не мог остановить его. Но было не ясно, как поведет себя в такой ситуации Эрни — Эрни, который уверен, что спас своего царя и бога от неминуемой гибели, а заодно убрал с пути неугодного им с Беггом отца. Более того, еще была миссис Бюнц, которая видела, как он ударил Лицедея, хотя и не знала, что удар был смертельный. Миссис Бюнц он обезвредил тем, что заявил, будто мы подозреваем ее, а кроме того, все настроены против нее, потому что она немка. Теперь, когда он арестован, она дала полные показания и согласилась выступать свидетелем на суде.