Снежинка

Стрельцова Александра

— Нет — это всё, — стонет моя девочка.

— Почему Арина уехала Ксю? И этот спектакль с другим? — кажется я, перехожу границу, но я выпытаю всё, либо — ничего.

Ксюша застывает и мрачнее словно туча. Потом соскакивает с моих колен, оборачивается обратно в полотенце плотно.

— Ты манипулятор. Я больше ничего не скажу. И ты не расскажешь своему дружку про Снежу! Ясно. Ты меня понял, Никит? — злиться крошка, сверкая своими карими полными гнева глазами

И я тоже мрачнею. Ксюша, никогда так со мной

не разговаривала. В малышке словно зверь проснулся. И лучше её больше не трогать. Но мужская солидарность не позволяет, закрыть эту тему.

— Она его дочь и он имеет право знать, Ксю, это не шутки, — говорю спокойно и твёрдо — повышать голос на неё нельзя сейчас.

— Он не имеет никакого права на неё. Ясно тебе, этот человек не имеет право, он предатель, вот и всё, — рычит как тигрица.

Кажется, это перебор надо срочно успокаивать любимую.

Встаю с дивана, подхожу, нежно обнимаю за талию. Ксюша упрямо вырывается, продолжая говорить, повышая голос:

— После того, что он сделал. ОН НЕ ИМЕТ ПРАВО, — повторяет, а я очень хочу знать, что натворил мой друг.

Особенно после того, как выяснилось кто такой Егор. Значит, причина разлада и странного поступка Арины заключается в Матвее?

— Малышка, успокойся, тебе нельзя волноваться, я просто спросил, но больше не буду, всё, — ловлю свою девочку и подхватываю на руки, возвращаюсь обратно на диван, пытаюсь успокоить.

— А ты не спрашивай того, чего не должен знать, — прижимаясь ко мне, говорит сквозь заложенный носик Ксю.

— Ксюша, что сделал Матвей? — малышка замирает, смотрит на меня затравленно взглядом и до неё доходит, что она проговорилась.

— Это не наше дело Ник, и мы туда не полезем, вот и всё, — вытирая слёзы, отрезает любимая.

— Как это не наше дело? Они наши друзья. И, мы, должны им помочь, ведь так? — прижимаю к себе ещё крепче во избежание побега.

— Матвей мне давно не друг, — продолжает упрямиться Ксю, — я общалась с ним из-за тебя и Арины. Она просила вести себя — как и раньше, она боялась, что из-за всего этого мы с тобой расстанемся, — шепчет глухо, — всё я устала, Ник, уже поздно, я хочу спать, — выбирается из моих объятий и поднимается с дивана, разворачивается и уходит в комнату.

Вот и поговорили. Ещё пару минут сижу и обдумываю услышанное. Потом беру телефон и звоню Тохе.

— Да, Ник, на связи, — отвечает бодро Антон.

— Срочно нужно встретиться, — говорю другу, ища ключи от машины — что-то я сегодня всё теряю.

— Что-то случилось? — настораживается Тоха.

— Случилось. Только четыре года назад, а сейчас будем разгребать эту чёртову неразбериху, пока ещё не поздно. Встретимся у дома Матвея. Я вкратце расскажу тебе в чём дело, а там будем думать, — говорю быстро, и наконец нахожу ключи.

— Хорошо, выезжаю, — отвечает сразу Тоха и отключается.

Иду

в комнату к жене. Малышка лежит под одеялом, свернувшись клубочком. Присаживаюсь рядом, провожу рукой по голове. Ксюша шмыгает носиком, сонно пряча голову под подушку.

— Малыш, прости меня, я не думал, что ты так расстроишься. Крошка, я отъеду на часик, хорошо? — в ответ тишина. Обиделась. Ладно, сейчас лучше не лезть пусть успокаивается.

Выхожу из дома, сажусь в машину и еду к другу.

7.1

МАТВЕЙ

Наконец-то Кирилл вышел на работу и у меня второй свободный вечер за последний месяц. Сижу дома смотрю телек никуда идти неохота. Мой отдых нарушает трель дверного звонка. Нехотя иду открывать. Если это Машка даже открывать не буду после нашего разговора про день рождение, без неё дышать легче стало.

Смотрю в глазок — парни! Чего это они без предупреждения? Открываю дверь.

— Здорово, Мот, — говорит Тоха и протягивает руку.

Здороваюсь сначала с ним, затем с Ником, который стоит сзади Тохи.

— Мы по делу, — говорит уже Ник.

Смотрю на друзей и думаю, если и они начнут про мой день рождение, сразу отправлю за дверь. Впускаю гостей в квартиру.

— Давай на кухню — чай, кофе? — предлагаю друзьям.

— Кофе, — отвечают одновременно парни, садятся за стол.

Я делаю кофе, ставлю кружки перед ними, сажусь сам.

— Ну, что за дело? — задаю вопрос.

— Мот ты только спокойно, — предупреждает Тоха, переглядываясь с Ником.

Не нравится мне их блеск в глазах — не хороший знак.

— Арина, вернулась, — выдал Ник.

Во рту всё пересыхает, делаю глоток кофе, и он сука колом становится где-то в горле.

— Мне это не интересно, — выдавливаю с трудом, в горле будто камень застревает.

— Давай ты сначала нас выслушаешь, а потом будешь говорит, что тебе неинтересно, а что — нет, — парирует Антон.

— Не хочу про неё ничего слышать, — сжимаю кулаки.

Для меня это ещё больная тема. Да, прошло четыре года, но в каждой очередной подстилки на ночь ищу сходство с ней. Не хочу о ней слышать и пускать даже в мысли, но против моей воли грудь начинает распирать жаром гнева, ярости, боли.

— А про дочку свою хочешь услышать? — обращается ко мне Ник.

Шестерёнки в моей голове начинают активно шевелиться. Не помню, чтобы хоть одна барышня говорила про беременность от меня. Да и какая на. ер беременность? Я всегда предохранялся.

— Про какую ещё дочь? — смотрю с непониманием, — Ник ты головой не бился случайно? Нет у меня детей, — заявляю, откидываясь на спинку кресла.

— Да нет друг. Ошибаешься, есть у тебя дочь, — скалится во все тридцать два, — очень хорошенькая девочка, а главное копия ПАПЫ, — продолжает Ник, достает свой телефон, протягивает мне.