Снежинка
Шрифт:
— Тогда пошли, нечего тянуть, чем быстрее разберёмся, тем быстрее вернёмся домой, — кивает головой в сторону дома, говорит друг.
Дверь в подъезд нам открыл парнишка, выходящий гулять с собакой. Поднялись на нужный нам этаж, Тоха встал в стороне, чтобы его не было видно в дверной глазок. Нажимаю на звонок, через минуту за дверью послышались шорохи, но нам не открыли. Знаю! она видит меня, и скорее всего, пытается понять, как я её нашёл, и в каком я настроении. И стоит ли открывать дверь?
— Маш открой, пожалуйста! — стараюсь держать себя
— Зачем ты здесь? — голос сонный, спала — значит.
— Маш я дурак, прости меня, — иду на хитрость.
А самого выворачивает наизнанку, от сказанных слов, но это сработало и дверь начинает открываться. Я делаю шаг назад, пропускаю Тоху вперёд, позволяю другу принять участие, если начну сам, боюсь, не сдержатся и придушу эту сука раньше времени.
— Ну здравствуй, Мааашшша!
14.2
Друг держит дверь рукой, не позволяет её закрыть.
— А он, что здесь делает? — визжит, дёргает дверь, в попытки закрыть её.
— Золотце моё! Ты разве не знала? Я по выходным, священнослужителем подрабатываю, исповедь твою буду слушать! — скалится Тоха.
Если бы не был в ярости, то посмеялся бы над его словами.
Друг толкает Машку в квартиру, заходит сам, следом прохожу и я. Тоха хватает гадину за локоть и ведёт в первою ближнюю комнату, конечно же, она пытается вырваться но, увы силы не равны. Прохожу вглубь комнаты, передвигаю кресло стоящие в углу, и ставлю его напротив дивана, на который Тоха посадил даму. Сам он расположился рядом с ней, свою руку он закинул на плечи Машки, таким образом, обнял её за шею, словно в тески. Она же вцепилась своими руками в его руку, пыжится до красноты на лице, оттягивая лапищу друга, но попытка проваливается.
Я же прожигаю её ненавистным взглядом, сжимаю и разжимаю кулаки, стараюсь сдержать внутреннего зверя.
— Ну, что Мааашенька! Будешь сама правду рассказывать, или мне помочь тебе? — спрашивает Тоха, показывает свои тридцать два.
И все эти слова он говорит громко, на ухо Ермаковой, она дергается в сторону от такой выходки, но Тоха не позволяет вырваться.
— Какую правду? Я не понимаю, что вам от меня надо? — распахивает глаза, строит из себя невинную овцу.
— Ну, как же Мушунь? — друг проводит, пальцем по её скуле, заправляя прядь волос за ухо.
Я очень хорошо знаю друга, такая манера общение говорит только об одном — он сдерживает свою злость.
— Мне нечего вам рассказывать, — вздергивает подбородок вверх, разводит руки в стороны.
И всё-таки я не выдерживаю.
— Дрянь, я тебя убью сейчас! — вскакиваю с кресла, сжимаю кулаки нависаю над ней.
— Мот, Мот спокойней друг! — хохочет Тоха, на реакции этой швали, которая сжалась от испуга.
Друг садится ровно, упирается мне в плечо рукой, толкает обратно в кресло, при этом не выпускает из захвата Машку.
— Машенька сама нам расскажет, — сжимает её шею сильнее, — что подсыпала тебе в чай? И, как узнала, что Арина готовит сюрприз в тот день
Глаза этой самой Манюни округлились, как-то неестественно. Лицо побледнело, руки стали подрагивать.
— Думала, мы не узнаем? Ну! Мы ждём ответа, — в голосе друга проскакивает рычание.
— Снотворное! Про сюрприз узнала случайно, подслушала разговор этих, двоих не разлучных подружек, — произносит, даже с каким-то превосходством Маша.
Такого я не ожидал! Признаться так легко. От того, как она это рассказывает, переворачивается всё внутри, она ни капли не жалеет о своём поступке. Тоха брезгливо отстраняется от неё.
— Зачем ты это сделала? — яростно требую ответа.
— Ты серьёзно? Зачем? — подаётся в перед, — я любила тебя, и сейчас люблю, а эта дрянь встала между нами. Думала, ты поиграешь с ней и бросишь, как ты обычно это делал! — визжит на всю комнату, — скольких девок в твоей постели я простила, а скольких убрала, — заходится хохотом сумасшедшей.
В памяти всплывают моменты, когда девушки бросали меня, не объясняя причину своего поведения. Тогда я думал, что достоин только барышень лёгкого поведения, раз нормальные все бегут от меня, пока не встретил Арину.
— Но у вас всё зашло слишком далеко! — продолжает говорить, — надеялась до последнего, что ты бросишь её, — растянула губы в широкой улыбке, — а когда твоя мама приехала в гости к мамаше, этой. Я была у неё в гостях, спустилась попить водички на кухню, вот тогда я и услышала, что ты собрался делать предложение этой курице, — шипит словно гадюка.
С каждым её словом, ярость внутри закручивалась смерчем, зверь рвался наружу.
— Тогда я и поняла, пора вмешиваться. И ты должен сказать мне «спасибо»! — тычет в меня пальцем.
— За, что это интересно? — рычу.
— Я открыла тебе глаза, на эту шваль! — произносит довольным тоном, — она на утро уже укатила с другим. Значит, он у неё давно был, и она трахалась на два фронта, прыгая из койки в койку. А после её отъезда у меня появился шанс, я долго к этому шла! Всё было хорошо, пока эта подстилка не вернулась обратно, и не испортила наши отношения. А самое обидное, ты снова повёлся на неё, тебя даже не остановило, что она вернулась не одна, а с мужем и отпрыском! Не удивлюсь если из этой крохи, вырастит такая же подстилка, как и её мать, пример есть с кого брать, — визжит, срывая глотку, размахивает руками, задевает Тоху.
Перед глазами красная пелена, смерч ярости вместе с разъярённым зверем вырываются наружу. Рывком поднимаюсь на ноги, наотмашь бью по лицу ладонью. Так, как эта сука сидела посередине дивана, то от удара завалилась на бок. Не даю ей прийти в себя, хватаю за волосы, тащу вверх, второй рукой хватаю за подбородок, нажимаю пальцами на скулы. По лицу текут крупные слёзы, в глазах страх, на щеке отпечаток моей ладони. Дергаю её ещё раз, от чего на её лице появляется гримаса боли, впиваюсь яростным взглядом в её глаза.