Снежинки на его трицепсах
Шрифт:
Данная мысль настолько взорвала мне голову, что я даже привалился плечом к косяку, пережидая последствия и пытаясь собрать мозги обратно.
В моем мире женщины жили в больших красивых домах, и главной их проблемой было то, какого же цвета маникюр они желают на этой неделе. В моем мире женщины ходили в шелках и дорогом мехе и не знали, шубку они хотят в этом сезоне или, быть может: все же новую машину?
Я знал, что так не везде, что это лишь определенная прослойка населения. Но я никогда не сталкивался… вживую с противоположным.
Не думал,
Ладно… Сейчас нужно не поражаться несовершенству мира, а сделать что возможно для его устранения. И обязательно решить проблемы Алисы. Сразу после того, как у меня появятся на это ресурсы.
Я решительно подхватил один пенек и вытащил во двор. Бахнул на другой такой же, но уже измочаленный испытаниями пень. Поплевал на руки, взялся за топор, размахнулся и… от души всадил в дерево. К сожалению, не расколол. Лезвие застряло в полотне древесины. Ни туда и ни сюда!
С горем пополам я все же высвободил свой инструмент, и вторая попытка оказалась более успешной, чурка таки раскололась на две части и дальше уже пошло проще.
Но стоило взяться за свежую, цельную чурочку, как все… снова застряло топорище!
— М-да-а-а… — раздался несколько сонный, но очень ехидный женский голос. — Рубить дрова за деньги вас бы не взяли, Данила Сергеевич!
Развернувшись и вытерев пот со лба, я увидел стоящую на крыльце хозяйку дома.
Растрепанные волнистые волосы лежали на плечах, искрясь в утреннем свете, бледная кожа казалась почти алебастровой.
Правда, вместо роскошной белой шубке на ней была старая безрукавка, но даже это не портило Алису.
Снегурочка в мехах.
— Все дело в практике, — ответил я и снова закашлялся. Г адс-с-ство.
— От души надеюсь, что у вас ее будет много, — пожелали мне всего самого кошмарного и с величием королевы удалились в сарай.
Через полминуты она вышла оггуда с огромной охапкой дров. Настолько высокой, что она даже закрывала ей обзор!
— Дай помогу!
Даже если бы я захотел, я бы не смог отследить в своей голове порыв. Он просто был… потому что ну нельзя женщине таскать такие тяжести!
В общем, несчастные полешки мы обняли с двух сторон, и никто не желал отступать.
— У вас другое дело есть, им и занимайтесь, — пыхтела Алиса где-то по ту сторону пахнущих хвоей поленьев. — Тоже мне джентльмен нашелся. Я так долгие годы живу, все совершенно в порядке!
— Я здесь и я могу помочь, к чему упрямиться?
Я искренне не понимал.
— К тому, что это я без напряга смогу сделать сама, а вашу работу нет. Потому топор в руки, чурку на колодку и вперед на подвиги!
Сдаваться я не собирался. И, чем больше она настаивала на своем, там сильнее пробуждала во мне нечто новое или давно забытое. Думаю, это и называют инстинктом.
— Отпусти! — рявкнул так, что у самого уши заложило и в глазах потемнело. Меня чуть повело в сторону, и Алиса, удерживая поленья, с беспокойством выглянула с правой стороны.
—
— Порядок, — немногим более хрипло, чем обычно, выдал я. — Отпусти.
Она сдалась.
Хмуря брови и поджимая губы, отступила, отдавая мне право отнести деревяшки в дом. Наше мелкое противостояние закончилось капитуляцией противника, только вот радость моя была недолгой: стоило войти с улицы с прогретое помещение, как снова стало штормить. Уронив дрова у печки, я нащупал стену и прислонился к ней лбом, блаженно вздыхая. Она приятно холодила, в то время как внутри меня разрастался огонь, превращая кровь в самую настоящую магму.
— Все-таки заболели! — раздалось обвинительное от двери. — А ведь я говорила! Ну что за человек! Садитесь немедленно.
— Нет. — оттолкнувшись от стены, пошел к двери. — Глупости. Я никогда не… Апчхи, апчхи… Апчхи!
Черт, на последнем чихе показалось, что вот-вот выплюну легкие.
— Да будьте вы… — Алиса вздохнула, потерла лоб, смахнула с него прядь волос и тихо буркнула: — Здоровы.
Быстро приблизившись, она взяла меня за локоть и внезапно очень требовательным менторским тоном приказала: — На кресло, Данила Сергеевич. И без возражений, прошу. Еще не хватало вам осложнение заработать.
— Волнуетесь за меня? — спросил с удивлением, понимая, что вряд ли такое возможно.
— За себя волнуюсь, — отрезала она. — Вы же ко мне снова придете и будете рассказывать сказки, пока я не пущу вас в дом.
Я разозлился, отодвинул ее руку в сторону и тихо, но очень четко произнося каждое слово, сообщил:
— Закончу с дровами и избавлю вас от своего общества. Обещаю.
— Вижу, что избавите, — ехидно ответила девушка. — И не только меня. Ноги протянете на моем заднем дворе, с мне отвечай потом. Нет уж. Вот выпьете аспирин, отлежитесь и тогда… А ну прекратите!
Я пытался ее обойти, но был схвачен.
— Что вы как маленький, ей-богу! — Алиса тоже разозлилась, преградила мне путь. — Если сейчас выйдете, то больше не пущу, так и знайте!
— Ты преувеличиваешь масштаб катастрофы, — заметил я, при этом сам не понял, как послушно уселся в кресло.
— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — ответила Алиса, гневно сверкая глазами. — Запомните это на будущее, Данила Сергеевич. Вам явно пригодится.
Я передернул плечами и промолчал. Но девчонка не остановилась на достигнутом.
Приложив прохладную ладошку к моему лбу, она заохала, выругалась и даже пригрозила мне какой-то смешной расправой. А потом скрылась с глаз долой, наконец оставив в покое. Только не успел я расслабиться, как Алиса влетела в комнату, протягивая что-то жуткого вида. — одевайтесь! — постановила девчонка, бросая на меня что-то темно-серое, шуршащее, с рукавами. — Это куртка бывшего маминого ухажера. Он давно уехал, как и она, так что не волнуйтесь, никто в претензии не будет.
— В претензии? — прохрипел я. разглядывая жуткого вида недоразумение, в котором и дрова выйти колоть стыдно. — Шутишь’?