Снежная Академия
Шрифт:
Остаток дня пролетел незаметно. Слава обо мне бежала впереди оленей, слухи распространялись со скоростью ветра, и к вечеру одна часть верноподданных Мороза считала меня ведьмой, а другая – несчастной студенткой, которой не повезло влюбиться в холодного ректора с заледеневшим сердцем.
Откуда эти добрые люди черпают сии святые писания моему уму непостижимо, но Лис заверил, что в целом ситуация неплоха. И он оказался прав. Та часть, что считала меня жертвой Мороза-искусителя, по счастливой случайности отвечала за содержание Академии в целом, в том числе за размещение студентов.
Студенты народ суеверный, и эту комнату обходят стороной, не говоря уже о жизни в ней. Я не до конца повернута на суевериях, но цифра "тринадцать" на двери и меня особо не прельщала. Дед Любомир и тетя Авдотья давили авторитетом в виде обещания горячих пирожков каждый вечер и подъема по утрам.
Отказаться не позволила любовь к пирожкам и проблема с пробуждением. Подъем ранним утром похож на семь кругов ада, или девять, да все сто кругов!
В общем, мне повезло. Насколько повезло я узнала прям с порога своей новой комнаты.
Сперва я решила, что надо мной издеваются. Дверь с несчастливым числом выглядела потрепанной жизнью, обиженной всеми и глубоко несчастной. Как говорится – не судите книгу по обложке. За ней скрывались настоящие хоромы: тут и спальня, и зал, и гардеробная, ванна с туалетом. И так уютно, хорошо и красиво, что не заподозрить подвох было бы непростительно глупо.
Без сюрпризов не обошлось, но сыграли они в мою пользу.
Дед Любомир не любит кураторов. Терпеть не может "напыщенных индюков", – точная цитата. Кураторы, в свою очередь, не переваривают Любомира и Авдотью "за справедливость и честность" (со слов одной из сторон конфликта), и очень любят… вернее, любили проводить время в комнате, которую все обходят за три версты. Тут вам и постель двуспальная, и ванна огромная… Собственно, я сделала вывод, что использовалось это место для свиданий, подозреваю – бурных. Теперь же деваться кураторам будет некуда. Они, кстати, относятся к той части, кто считает меня ведьмой, поэтому так им и надо. Будет "ведьма" жить в комнате под номером тринадцать. Не хватает котла и чёрного кота.
Ну, ничего. Думаю, скоро преподнесут. Совершенно бесплатно. Еще начнут просить, чтоб привороты-отвороты сделала. А я сделаю! "Приворотись, от судьбы уклонись, пусть прыщи идут на нос, главное, чтоб не понос", – я таких приворотов тысячу придумаю!
Васильев заявился в гости как раз вовремя – тетя Авдотья принесла корзину с пирожками и чай. Сам дед Любомир заваривал.
– М-м… – замычал Лис, пробуя первый пирожок. – Вкусно… горяченькие… с мясом…
– Угу… – промычала я, не желая менять трапезу на разговор.
– Ты всего день в Академии, а тебе уже пирожки носят, комнату вон отхватила. Ты точно ведьма.
– Я не фетьма, – бубнила с набитым ртом.
– После тебя Мороза пока никто на испытаниях не впечатлил, – Лис достал из корзины следующий пирожок.
– Я не причем, – заверила со всей серьёзностью.
– Пока ты единственная поступившая, и, если завтра никого не возьмут, слава ведьмы закрепится за тобой навсегда, – покивал Васильев.
– Так, – я стукнула дном кружки о стол, – хватит жути нагонять. Просто не те Морозу попадались. Завтра как разгонится брать студентов, не остановишь. Еще будем думать, куда их всех девать.
Лис засмеялся.
– Забавная ты, Варька. Совсем не унываешь. Мало таких, – он подпер голову кулаком. – Наши все ходят с постными минами, будто лицо заморозили. Улыбки не дождешься.
– Это у них переизбыток счастья. Не могут больше радоваться, Лис. Улыбальник сломался.
Васильев хмыкнул, дожевывая.
– Пойду я, – он запустил руку в корзину, прихватывая с собой три пирожка. – Не проспи в первый же день.
– Запросто, – зевнула я. – Запросто могу проспать.
Повернув дверную ручку, Лис обернулся.
– У нас любителей поспать Мороз лично будит. Не знаю, кто ему доносит, но методы пробуждения у него негуманные.
Как интересно…
– Я учту, – кивнула Васильеву.
Он подмигнул и выскользнул в коридор.
Надеюсь, дед Любомир меня не подведет и Мороз со своими негуманными методами ко мне не явится. Если ректор лично будить начнет, от клейма ведьмы до конца обучения точно не отмоюсь. И неважно, что у него фетиш такой – засонь будить. Про меня непременно скажут, будто я приворот сделала.
Больно надо! Потом отвораживай, бегай от него по всей Академии. А у Мороза возраст все-таки, ему беготня за девушками противопоказана. Артриты, артрозы всякие, я в таких болячках не разбираюсь. Еще спину защемит и все! Останемся без ректора.
Нет, Мороза Морозовича надо поберечь. Вдруг у него сердце слабое?
С этими мыслями я и заснула.
Сон снился великолепный. Волшебный такой, сказочный. Всюду гномики бегали радостные, веселые, пыльцу сыпали. От нее так хорошо на душе стало, мир новыми красками заиграл. Я почувствовала себя живой и легкой! Хотелось порхать как бабочка, песни петь, дарить радость, делиться теплом… А гномики почему-то нудели, что мне пора вставать, я куда-то опаздываю… А я ведь не могу никуда опоздать, я же сплю!
Вот и новый гномик появился, странный какой-то – весь белый, и брови у него снежные, и вообще он так на меня глянул – сразу летать перехотелось. Потом этот белый коротыш швырнул в меня снегом и тут я поняла, что ору вовсе не во сне…
Всесоздатель, холодно-то как…
На кровати целый сугроб уместился, погребя под собой! Голову только заботливо снежком вокруг обложили, видимо, чтобы сразу масштаб трагедии оценила.
И я оценила.
Так быстро я с кровати еще не соскакивала! За все свои девятнадцать лет – ни разу.
Зубы отстукивали чечетку, внутри сотрясало землетрясение, а передо мной коварно улыбался ректор.
– М-мороз М-мор-розович, раз-зве мож-жно т-так? А если я з-заболею?
Совесть в нем не взыграла.
– Ничего страшного, я лично займусь вашим лечением, – пообещал он.
М-м… не так уж и холодно. И вообще можно считать утренним ледяным душем, а закаляться для здоровья полезно.
– Не стоит утруждаться, – я просеменила мимо Мороза к двери. – У вас наверняка много дел. Спасибо, что разбудили.