Снежная Королева и её владения
Шрифт:
«Вы нарушили самый важный запрет. Зачем вы это сделали? Что вы вообще хотели этим добиться?»
Как всегда донельзя важные Советники в темно-синих ледяных плащах смотрят поверх человека, сидя в роскошных, даже по меркам этого ничтожного царства мерзлоты, креслах. Они лениво теребят застежки плаща, скрывающего черную, обмороженную плоть и даже не ждут ответа на заданные вопросы.
Их мертвые глаза бесцельно блуждают по ледяному куполу.
А Сергей и не утруждает никого ответом. Он лишь грустно улыбается и трогает обожженный палец, который отказывается проявлять боль. Как Она и обещала, чувства все сильнее и
Исчезло чувство жизни…
«Если бы ты подождал хоть немного, все было бы по-другому…»
Сергей непонимающе мотает головой.
«Почти одновременно с тобой не выдержал и Даниель…Он нарушил первый запрет. Зарыдал над фотографией жены…»
Сергей хмурится. Последний из тех тридцати оборванных мужчин, что зубами вгрызались в лед, ломали об него ногти, но прокладывали дорогу к счастью, исчез. Растворился в мире холода и льда. Был поглощен строением из снега – замерзшей воды, которое ошибочно считают своей мечтой тысячи оказавшихся в ловушке человек и называют Замком Надежды.
И он сейчас сгинет в этом Замке. Сергей это чувствовал – иначе бы Советник не заговорил об англичанине.
Какая же злая ирония – каждый день добравшиеся до Замка счастливчики встречались в общей зале. Это стало доброй традицией после того, как кончились скоростные курсы Советников по обучению языку жестов. Люди выбирались просто посмотреть друг на друга, почувствовать, что они не одиноки в этом безжизненном строении, потому что о Ней уже начали забывать. С того самого дня, когда тридцать оборванных путешественников смогли пробраться в Замок, Ее больше никто не видел. Она словно забыла о своих гостях, которые скоро превратились в пленников. Не только трех запретов, но и собственных мыслей. Люди не выдерживали, ломался внутренний хребет, и с каждым днем их становилось все меньше. Первым не вынес испытания веселый и любознательный Джаб. Его поймали, когда бедняга пытался обойти второй запрет. А ведь он хотел задать Ей всего лишь один вопрос:
– Хотите, я помогу вам избавиться от головной боли?
Следующим оказался Ланс. Оказывается, он, так же как и Сергей, сумел пронести и спрятать спички. Советники взяли его сами – без помощи хорда. Ланс, положив голову на сгиб локтя, зачарованно наблюдал за тем, как малюсенький язычок огня лижет тоненькую деревянную палочку, оставляя после себя лишь черный безжизненный уголь.
А последним оказался Даниель. Вернее, он – Сергей. С Даниелем, видимо, уже разобрались. А вот, Сергей еще тут, лишь потому что его вина намного тяжелее – он нарушил сразу два запрета, из которых последний – самый важный.
«За какое бы ни было нарушение, вас ждет наказание. И будет оно тем сильнее, чем дольше вы будете здесь находиться…»
Сергей поспешно оборачивается, обводит глазами зал, но не находит Ее…Может быть, Она даже не знает о том, что вот-вот в Ее Замке не останется ни одного чужака.
«Я думаю, нет смысла спрашивать признаешь ли ты свою вину?» – жестикулирующий Советник насмешливо вскидывает бровь.
Сергей лишь устало кивает головой, ловя себя на дикой мысли, что хочет лишь одного. Чтобы все это кончилось как можно скорее…
Ближайший к нему советник показывает рукой на дверь в конце зала. Ледяной сгусток, больше похожий на драпировку. Внезапно она раскалывается – в стороны брызжут мелкие осколки и снежинки. Сергей подходит к ней и видит вдалеке темные, неясные силуэты. Их много – не один десяток. Если бы он захотел их пересчитать, то насчитал бы ровно двадцать девять…
Но он не хочет…
Он и так это прекрасно знает…
Все фигуры напоминают застывших в самых разных позах людей, на тела которых, словно гигантские доспехи, были надеты объемные куски льда. С каждым мгновением, пока Сергей смотрит на них, ледяные пласты истончаются – места их соединений все больше и больше напоминают аккуратные сочленения, изгибы становятся более плавными, а внешний вид – хищным.
Не в силах больше наблюдать эту метаморфозу дальше, Сергей оборачивается. Но, еще не закончив движения, он уже знает что увидит…
Советник держит на вытянутых руках темно-синий плащ, переливающийся, словно состоящий из мириад мельчайших, не заметных глазу, льдинок. Он молча протягивает его Сергею, а остальные Советники подходят и обступают их полукругом.
«И будет оно тем сильнее, чем дольше вы будете здесь находиться…»
И опять Ее нет рядом…
Вместо этого, вокруг – лишь мертвые глаза и черная от обморожения, плоть…
Сергей падает на колени и кричит – тяжело, с надрывом…не от страха или боли, а от обиды и желания увидеть Ее – хотя бы последний раз в жизни…
Принесший в комнату Советников Сергея, хорд, что до этого момента неприметной грудой льда стоял у входа, молниеносно подскакивает к человеку. Так быстро, что Советники даже не успевают не то, что предпринять что-либо, а, даже, шевельнуться.
Ледяной меч, выхваченный гигантом из заплечных ножен, со свистом рассекает холодный воздух…
Сергей успевает откинуться назад, но ледяное лезвие медицинским скальпелем начисто срезает лицо без вести пропавшего человека. Кровавая маска, состоящая из лоскутов кожи и хрящей, бывших раньше верхней губой, носом и частью надбровных дуг, летит на пол. Резкая боль вонзается Сергею в то место, где к него раньше находилось лицо и принимается растерзывать открытую рану, словно надеясь добраться до мозга. И затихает она лишь тогда, когда Советники отстраняют хорда и кладут руки на кровоточащую рану Сергея. Лед срывается с обмороженных ладоней и останавливает кровь, а, затем, мягко повторяя изгибы человеческого лица, Дарует ему новое.
В виде ледяной маски с задумчивым, словно даже вопрошающим, выражением лица…
Однако, исторгнутый чревом измученного тела, крик уже разносится по всему Замку. Отражаясь даже от скрытых и недоступных никому, кроме Нее, уголков ледяного убежища, он набирает силу и снова пытается сокрушить сдерживающую его преграду…
А Она морщится от невыносимой боли. Царапает ледяными ноготкам высокий ледяной лобик, что от надрывного человеческого крика уже исходит мелкой сетью трещин и стискивает в жалкой попытке перетерпеть боль, зубы. Однако, и они, не выдерживая столь мощной нагрузки, крошатся, заставляя Ее издать, наконец, этот очищающий вопль…
Легкий перезвон колокольчиков в Ее волосах теряется среди нового звука – резкого, рвущего и разметывающего в куски, наполненного непередаваемой мукой и горечью…
Лед жалобно хрустит и осыпается целыми пластами. Истончившиеся и осыпавшиеся идеальные когда-то своей формой, ножки уже не могут держать на себе весь вес столь же идеального тела. Раздается два аккуратных сухих щелчка и, совершеннейшая фигурка устремляется к ледяному полу.
В бессильной попытке избежать удара, Она вытягивает перед собой руки, но, едва только они касаются ровной поверхности пола, как тут же разлетаются в стороны милллионами переливающихся осколков…