Снежная королева
Шрифт:
Предать пучине королеву Зимы... Мун посмотрела в сторону дворца.
— Я... я поняла...
— В таком случае, пойдем с нами, и пусть люди видят тебя. До завтрашнего утра все мы существуем между двумя мирами — миром Зимы и миром Лета, между прошлым и будущим. А ты сейчас — предвестница этого будущего! — Она указала Мун место под балдахином.
— Фейт, ты пойдешь со мной?
— О да, непременно. — Фейт улыбнулась. — Ведь я, возможно, в последний раз смогу увидеть Зиму во всем ее величии, и мне хотелось бы этим от души насладиться. — Она любовно и печально тронула свой искусственный глаз. — Скоро мои маски — труд всей моей жизни — отцветут и станут ненужным хламом на исходе этой
— Нет! — Мун решительно покачала головой. — Клянусь тебе, Фейт... на этот раз Смена Времен Года произойдет иначе, по-настоящему! — Толпа начала относить от нее Фейт.
— Мун... а как же Спаркс? — крикнула ей Фейт как бы с другого берега все расширяющегося людского потока.
Мун беспомощно простирала к ней руки, влекомая толпой.
— Не знаю! Не знаю!..
Кто-то легко поднял ее и усадил на украшенные гирляндами цветов носилки, и носилки под балдахином поплыли вниз по Главной улице, точно попавший в быстрый ручей листок.
Повсюду она видела все больше различных масок — люди прятали под ними свои лица, словно не желая ни знать, ни признаваться другим, кто они такие на самом деле, превращаясь в некие фантастические существа, подобные ей самой, королеве Лета. Сегодня ночью на Тиамат не будет ни Зимы, ни Лета, ни инопланетян, ни аборигенов, ни правых, ни неправых... Повсюду расцветали карнавальные костюмы и яркие маски; все громче играла музыка, смеялись и пели люди, выкрикивая приветствия королеве Лета. Люди без конца подходили к ее носилкам, предлагая ей угощения, напитки, подарки, пытаясь хотя бы коснуться ее — на счастье. Сегодня она обязательно должна была быть веселой, приветливой, беззаботной, точно майская мушка — символ мимолетной радости жизни; потому что уже завтра она станет настоящей королевой Тиамат и приступит к своим реальным обязанностям...
И она была благодарна Фейт за эту маску, которая так много значила для жителей ее планеты и позволяла ей скрыть ту правду, что была написана на ее лице; она постоянно ощущала бег времени и знала, что завтрашний день отнимет у нее и это веселье, и этот смех. Потому что если ее план не удался, если Сайрус подвел ее, завтра она скажет необходимые слова и подаст нужный знак... И морская пучина поглотит Спаркса...
Глава 49
Значит, она действительно верит, что станет королевой Лета? И слышит голоса, говорящие ей, что она непременно победит? Джеруша медленно мерила шагами гулкое пространство приемной. Она слишком нервничала, чтобы сидеть спокойно на одном из роскошных пустующих кресел. И это при вероятности не более одного процента? Нет, Джеруша, Вселенной абсолютно безразлично, во что там верит эта девочка... или ты сама, или кто-то еще... Для нее это просто не имеет значения.
Здесь, в гулкой тишине приемной Хованнеса, ничто не отвлекало ее внимания — и она перебирала в памяти, точно полузабытые фотографии, печальные воспоминания о тех событиях, что вскоре станут для нее невозвратным прошлым, и в реальной жизни их место займут новые вещи и люди, ибо скоро Смена Времен Года. Всему на свете свойственно меняться, но каков будет реальный результат этих перемен? И сказываются ли решения каждого из нас, какими бы важными они ни казались, хотя бы в малейшей степени на общем порядке взаимоотношений людей и вещей?..
Проходя мимо окна, Джеруша увидела собственное отражение на фоне мерцающих огней праздничного города и молча уставилась туда.
— Комиссар ПалаТион, как хорошо, что вы пришли! Я знаю, насколько вы сейчас заняты. — Верховный судья Хованнес, внезапно появившись в дверном проеме, изысканным
Она молча отдала ему честь.
— Я не могу быть слишком занята, если речь идет о благополучии Гегемонии, ваша честь. — Или о моем собственном благополучии. А еще мне всегда любопытно, как это человек может врать, совершенно не стесняясь... Она вежливо коснулась его руки и впереди него прошла в глубь кабинета. Центральное место здесь занимал длинный стол с мониторами общего компьютера. За столом восседала знакомая компания местных чиновников; она давно уже знала их всех и всех недолюбливала. Кроме местных бюрократов за столом сидели и несколько членов Ассамблеи, в основном люди ей незнакомые. Видимо, догадалась она, каждый пришел со своим последним отчетом. Даже на такой малонаселенной и слаборазвитой планете процесс окончательной эвакуации носил черты некоей вселенской катастрофы. На лицах уроженцев Харему, как всегда выделявшихся среди остальных, была написана откровенная скука. Благодарение богам, я всего лишь комиссар полиции, а не государственный чиновник. Джеруша подумала, что с тех пор, как заняла этот пост, она и занимается как раз в основном чиновничьей работой. Зато вчера я снова стала настоящим полицейским!
Они приветствовали ее аплодисментами, которые заменяло постукивание ладонями по столешнице; она уже почти привыкла к подобной реакции, хотя еще до вчерашнего дня подобные знаки внимания с их стороны казались ей немыслимыми. Большинство собравшихся здесь чиновников, как и большая часть полицейских в ее отряде, были родом с Ньюхевена; Гегемония, видимо, полагала, что культурная однородность способствует более эффективному исполнению ими своих функций. И сегодня ей было особенно приятно, что она тоже с Ньюхевена и именно ей адресованы эти аплодисменты, в том числе и уроженцев Харему; пожалуй, сегодня это было даже важнее того, что она всего лишь женщина. Джеруша с достоинством поклонилась, благодаря за оказанное уважение, и уселась на в высшей степени неудобный стул, стоявший к ней ближе всего.
— Я уверен, все вы уже слышали, — Верховный судья Хованнес призвал всех к молчанию, — что комиссару ПалаТион удалось раскрыть заговор и в самый последний момент блестяще предотвратить попытку Снежной королевы удержать свою власть на планете Тиамат...
Джеруша жадно вслушивалась в его слова, впитывая каждый лестный для себя эпитет, словно аромат редких благовоний. Боги, так ведь можно и привыкнуть к похвалам! Несмотря на то, что сам Хованнес был родом с Харему, он не скупился на похвалы ей, прекрасно сознавая, что, будучи Верховным судьей как бы разделяет с ней ее славу, и мазал бутерброд лестью весьма щедро. Впрочем, он довольно часто отхлебывал из стакана какую-то прозрачную жидкость; интересно, подумала Джеруша, простая ли это вода, или что-то более крепкое, способное смягчить мучительную необходимость хвалить ее и делать ей комплименты?
— ...Хотя, как вам известно, имелись определенные разногласия относительно... хм, назначения женщины на пост комиссара полиции, я полагаю, что ПалаТион вполне достойно ответила своим оппонентам. И я отнюдь не уверен, что первоначально предложенный на этот пост старший инспектор Мантаньес сумел бы в данной ситуации достигнуть лучших результатов.
Да уж это точно, черт побери! Джеруша с притворной скромностью потупилась, пряча невольную улыбку.
— Я всего лишь честно выполняла свой долг, ваша честь; как и всегда. — А ты тут совершенно ни при чем, надо сказать! Она прикусила язык, чтобы не сказать это вслух.