Снежная королева

Виндж Джоан

Она смотрела в окно — собственно, это была стеклянная стена самой верхней комнаты ее дворца под остроконечной крышей, увенчанной звездой. Это была вершина ее города, ее мира, и отсюда она, Снежная королева, могла видеть не только закручивающиеся спиралью стены Карбункула, но и острова среди стальных, с белыми барашками волн. Или же — как и сейчас — перед ней, подобно сверкающему горну, распахивалась безбрежная ночь, горевшая огнем пятидесяти тысяч солнц: в эту галактику их планета попала случайно миллиарды лет назад. Впрочем, бесчисленные звезды, похожие на крупные светящиеся снежинки, нисколько не трогали Ариенрод — ни теперь, ни когда-либо прежде. Лишь одна из них, небольшая и ничем не примечательная, заставляла ее душу трепетать от чувства, весьма далекого от восторга и куда более мрачного. То была Летняя звезда, та самая, чей яркий

свет означал, что они приближаются к Черным Воротам, некогда захватившим в вечный плен странствующие солнца-Близнецы, дающие жизнь планете Тиамат.

Черные Ворота представляли собой нечто, не совсем понятное ей; инопланетяне называли их «черной дырой»; среди множества тайн, известных только инопланетянам, был и секрет использования подобных «черных дыр» в качестве проходов в иные галактики при использовании космических кораблей, движущихся со скоростью, превышающей скорость света. Ариенрод знала лишь, что только через Ворота можно попасть в семь остальных обитаемых миров Гегемонии, хотя некоторые из них находились так далеко от Тиамат, что и представить себе было невозможно. Все семь миров были тесно связаны не только друг с другом, но и с бесчисленным множеством необитаемых планет, на которые космические корабли Гегемонии попадали тоже через Черные Ворота, где пространство было скручено как бы жгутом и завязано в таинственные узлы, позволявшие недосягаемому становиться вдруг совсем близким и ловившие время в некую ловушку.

Все эти миры и образовывали систему космических владений Гегемонии и считались автономными — Ариенрод слабо усмехнулась, — общаясь друг с другом через Черные Ворота с помощью космических кораблей, где время как бы замедляло свой бег. Ариенрод была верной апологеткой Гегемонии, прекрасно понимая, что без ее помощи знатные семейства Зимы никогда не овладели бы высокой инопланетной технологией, дарившей им и цель в жизни, и ежедневные удовольствия... И, самое главное, возвышавшей их над жителями Лета, суеверными рыбаками и крестьянами, насквозь пропахшими морскими водорослями и опутанными древними бессмысленными традициями.

Чтобы расплачиваться с инопланетянами, Тиамат превратили в пересадочную станцию для них и поистине райское место отдыха, где совершающие длительные перелеты астронавты могли встретиться друг с другом и приятно провести время. Эта планета оказалась чрезвычайно удобным космическим перекрестком, ибо лишь ее орбита проходила вокруг Черных Ворот, хотя и была чересчур вытянутой, так что достигнуть ее оказалось значительно легче, чем любую другую планету Гегемонии.

Ариенрод повернулась к звездам спиной и молча прошла по дивному иноземному ковру, устилавшему пол, к зеркалу в резной раме. Перед ней снова возникло собственное отражение — бесстрастное, будто фарфоровое лицо, молочно-белые волосы, уложенные в прихотливую прическу и скрепленные диадемой в форме снежинки из драгоценных камней, прелестная прозрачная кожа... Такой она обычно являлась перед иноземными торговцами или представителями местной знати. Она быстро, будто лаская, провела рукой по щеке, по украшенной драгоценностями шее, по сверкающим шелкам платья, ощущая юную упругость своего тела, столь же прекрасного, каким оно было без малого полтораста лет назад, в тот день, когда она взошла на престол. А может быть, это... Она слегка нахмурилась, придвинулась ближе к зеркалу... Да, конечно. Удовлетворение блеснуло в глазах цвета морского тумана и мохового агата.

И еще по одной причине инопланетяне частенько прибывали на Тиамат с дарами: Снежная королева держала в своих руках ключ от источника вечной молодости, дававшего возможность становиться старше и мудрее, не старея внешне. Дивное средство это добывалось в морях Тиамат, но доступно было лишь наиболее богатым и могущественным, а контролировала его запасы лично она, Ариенрод, устраивая Королевскую Охоту и убивая меров, а потом точно определяя, с какой именно планетой выгоднее в данный момент иметь дело Зиме и кого из чиновников стоит использовать, заплатив ему уникальной возможностью сохранить молодость... Именно благодаря ее, отнюдь не таким уж случайным, капризам любимцы из знатных родов получали право на охоту в морях или же сам драгоценный серебристый напиток. По слухам, внешность того или иного придворного была прямым показателем отношения к нему королевы.

Однако ничто не вечно. Даже вечная юность. Ариенрод снова нахмурилась, и дрогнувшая рука ее сжала позолоченный пульверизатор. Она открыла

рот и направила в горло брызги тяжелой серебристой жидкости. Ей показалось, что задняя стенка глотки тут же покрылась льдом, на глазах выступили слезы. Она вздохнула с облегчением, прогоняя неприятные мысли. Гарантия вечной молодости заключалась в ежедневных впрыскиваниях «живой воды», как называли серебристую жидкость инопланетяне. Ариенрод находила это название довольно забавным, однако в нем таилась некая зловещая двусмысленность: собственно, то была не вода, а вытяжка из крови местного морского животного мера, и она имела точно такое же отношение к смерти — смерти мера, — как и к долгой жизни некоего человеческого существа. Каждый, кто пользовался этим средством, понимал это — одни, правда, лучше, другие хуже. Но что значит жизнь какого-то животного в сопоставлении с вечной молодостью человека?

До сих пор не удавалось создать технологию, способную воспроизвести «живую воду». Доброкачественный вирус, дарующий организму способность регенерировать без каких-либо генетических последствий или сдвигов, будучи извлеченным из организма мера, погибал довольно быстро, вне зависимости от того, сколь тщательно это проделывалось. Таким образом, его краткое существование в теле иного млекопитающего было изначально обречено, и для поддержания нужного эффекта требовался постоянный приток свежей жидкости — а отсюда следовала и постоянная потребность в добыче крови меров, в охоте на них. Что означало заинтересованность инопланетян в планете Тиамат и процветание последней до тех пор, пока ею правит Зима.

Но уже и на дневном небе становилась видимой Летняя звезда; Весна была объявлена официально, приближалась Смена Времен Года, и теперь даже островитяне понимали это. Планета подходила к той точке своей орбиты, которая расположена ближе всего к Черным Воротам, что вызывало чудовищные вспышки энергии на солнцах-Близнецах и наступление непереносимо жаркого летнего периода на самой Тиамат. Летом островитяне были вынуждены, перемещаться со своих экваториальных островов в северные широты, и уже начавшийся их приток нарушал стабильный распорядок жизни Зимы.

Но то была лишь часть тех великих перемен, которые неизбежно должны постигнуть планету. Приближение солнц-Близнецов к «черной дыре» превращало Тиамат в дальний, окраинный мир; планета становилась практически недоступной для Гегемонии... Ариенрод обернулась к окну и посмотрела на звезды. По мере того, как Близнецы оказывались все ближе к Черным Воротам и на небе начинал все ярче сиять другой их пленник, Летняя звезда, ослабевала стабильность поля самих Черных Ворот. Уже сейчас не так просто стало вылететь с Тиамат на другие планеты Гегемонии; уже сейчас при прохождении Ворот у астронавтов не было твердой уверенности, что конкретная цель вообще будет ими достигнута. Тиамат переставала служить местом встреч и пересадочной станцией для космических путешественников, прилетающих сюда за «живой водой» и взамен привозящих технические новинки: оба источника благополучия планеты иссякали одновременно. Скоро Тиамат станет запретным миром; Гегемония и без того запрещала создавать или развивать местную технологическую базу, а без необходимой научной информации вся импортированная техника, вся автоматика Зимы быстро и неизбежно придет в упадок. Так что даже если не учитывать великого переселения островитян к северу после Смены Времен Года, тот мир, который знала Ариенрод, все равно перестанет существовать. Ей была отвратительна даже сама мысль о том, чтобы вернуться в прежний — дикий и отсталый — мир Лета. С другой стороны, ее это, в общем-то, касаться было не должно — ведь она в этом мире жить не будет. Недаром говорят, что смерть — последнее, что человек запоминает в своей жизни.

Смех Ариенрод нарушил тишину комнаты. Да, теперь она может смеяться даже перед лицом смерти, хотя не платила ей дань целых полтораста лет. Вскоре смерть так или иначе потребует вернуть должок — и во время ближайшего и последнего для Снежной королевы Фестиваля островитяне заставят Ариенрод заплатить, ибо такова древняя традиция Тиамат. Но смеяться последней будет все-таки она, Ариенрод. Во время прошлого Фестиваля она посеяла среди простодушных островитян девять семян своего возрождения — девять собственных клонов — и эти семена должны были прорасти на местной почве, среди детей Лета, стать родными для тех, кто произведет их на свет и воспитает — частицу ее души и тела, порождение ее ума; только она сможет управлять ими, когда пробьет урочный час.