Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке
Шрифт:
В мокром кустарнике засопело. Бах, бах, бах!
Что-то глухо застонало. Кто-то тяжелый, как носорог, бросился в чащу.
Все трое ринулись в кусты. На траве, размеренно дыша, спал Спендлер — грязный и очень бледный. Его левая штанина была оторвана. На обмотанной лыком ноге — шина из толстой ветки.
На кустах краснели капли густой крови. Под корнями застыла целая лужа.
— Он хотел незаметно подкинуть нам Спендлера, — растерянно промолвил Догерти.
— Такого не видели ни отец мой, ни дед… Зато теперь у вас не будут пропадать бочки с автолом,
Айзек Азимов
ЭВЕРЕСТ{42}
В 1952 году готовы были уже отказаться от подъема на Эверест. Только фотографии не позволяли отказываться.
Ну, не очень хорошие фотографии: нечеткие, с полосами, но нас интересовали только темные пятна на белом фоне. Эти пятна были живыми существами. Свидетели клялись в этом.
Я сказал:
— Что за дьявол, уже сорок лет говорят о живых существах, которые встречаются на склонах Эвереста. Пора что-то с этим делать.
Джимми Роббонс (прошу прощения, Джеймс Абрам Роббонс) был одним из тех, кто убедил меня. Он помешан на альпинизме. Он все знает о тибетцах, которые не приближаются к Эвересту, потому что это гора богов. Он может перечислить на память все загадочные человекоподобные следы, даже замеченные на снегу на высоте в двадцать пять тысяч футов. Он наизусть помнит все рассказы о тощих и высоких живых существах, которые носятся по ущельям выше последнего лагеря; его со страшным трудом умудряются разбить альпинисты.
Приятно иметь такого энтузиаста в главном комитете по изучению Земли.
Последняя фотография, однако, добавила силы его словам. Вряд ли можно подумать, что на ней люди.
Джимми сказал:
— Послушайте, босс, дело не в том, что они здесь, а в том, что они так быстро двигаются. Посмотрите на эту фигуру. Она размазана.
— Могла повернуться камера.
— Тут крутой утес. И люди клянутся, что эта штука быстро двигалась. Каким должен быть метаболизм, чтобы бежать при таком количестве кислорода? Послушайте, босс, поверили бы вы в глубоководных рыб, если бы не видели их сами? Рыбы ищут новые ниши в окружающей среде, которые смогут заселить, и уходят все глубже и глубже и однажды обнаруживают, что не могут вернуться. Они так сильно адаптировались, что могут жить только под многотонным давлением.
– Ну…
— Черт побери, неужели вы не можете применить это и здесь? Какие-то существа вынуждены подниматься в гору. Они постепенно привыкают к разреженному воздуху и низким температурам. Могут питаться мхом или редкими птицами, точно так же, как рыба постепенно отказывается от верхней фауны, медленно опускаясь вниз. И вот однажды они обнаруживают, что не могут спуститься. Я не говорю, что это люди. Могут быть серны, горные козлы, барсуки или что угодно.
Я упрямо ответил:
— Свидетели говорят, что они отдаленно напоминают людей, а следы, несомненно, подобны человеческим.
— Или птичьим, — сказал Джимми. — Невозможно решить.
Вот тогда я и сказал:
— Пора что-то с этим делать.
Джимми пожал плечами и ответил:
— Уже сорок лет пытаются подняться на Эверест. — И покачал головой.
— Ради Бога, — сказал я. — Все вы, альпинисты, свихнувшиеся. Вас не интересует вершина. Вам нужно подняться на нее определенным путем. Пора перестать дурачиться с пиками, лагерями, веревками и прочими принадлежностями Джентльменского клуба, который каждые пять лет посылает в горы новых сосунков.
— К чему вы ведете?
— Самолет изобрели в 1903 году, знаешь ли.
— Пролететь над Эверестом! — Он сказал это так, как английский лорд говорит «Охотиться на лису!», а рыболов: «Насадить червяка!»
— Да, — ответил я, — пролететь над Эверестом и опустить кого-нибудь на вершину. Почему бы и нет?
— Он там долго не проживет. Тот парень, который спустится, я хочу сказать.
— А почему бы и нет? — снова спросил я. — Можно сбросить припасы и кислородные баки, а парень будет в космическом костюме. Естественно.
Потребовалось время, чтобы договориться с Воздушным Флотом, а к этому времени Джимми Роббонс настолько свихнулся, что решил добровольно отправиться на вершину Эвереста.
— В конце концов, — почти шепотом сказал он, — я буду первым человеком, вступившим на нее.
Это начало рассказа. Сам же рассказ гораздо проще и требует всего нескольких слов.
Самолет прождал две недели лучшего времени года (для Эвереста, разумеется), пока не дождался относительно летной погоды, и вылетел. Получилось. Пилот сообщил по радио, как выглядит с высоты вершина Эвереста, а потом описал, как выглядел Джимми Роббонс, когда его парашют становился все меньше и меньше.
Потом снова началась буря, и самолет с трудом вернулся на базу. Потребовалось ждать еще две недели, пока установится погода.
И все это время Джимми провел в одиночестве на крыше мира, а я презирал себя как убийцу.
Две недели спустя самолет отправился на поиски его тела. Не знаю, зачем это, но таков человек. Сколько погибло в последней войне? Кто может сосчитать? Но деньги не считают, когда нужно спасти одного или даже просто вернуть его тело.
Тело не нашли, но увидели дымовой сигнал; он поднимался вверх, и его уносил ветер. Спустили кошку и подняли Джимми, по-прежнему в космическом скафандре. Выглядел он как из ада, но, несомненно, был жив.
Постскриптум к этому рассказу связан с моим посещением больницы на прошлой неделе. Джимми поправляется очень медленно. Доктора говорят шок, они говорят истощение, но глаза Джимми говорят гораздо больше.
Я сказал:
— Джимми, ты не стал говорить с репортерами, отказался говорить с правительством, но со мной ты можешь поговорить?
— Мне нечего сказать, — прошептал он.
— Конечно, есть, — возразил я. — Ты две недели в бурю прожил на вершине Эвереста. Ты не мог этого сделать, у тебя не хватило бы припасов. Кто тебе помог, Джимми, мальчик?