Снежный человек (с илл.)
Шрифт:
— М-да… — нерешительно произнес он.
Анни выглядела очень забавно. Она совсем утонула в пушистой белой вате. Огромная борода со свежих, розовых щек падала до ее колен, а из-под огромной шапки с красным верхом синели и смеялись глаза Анни.
— Завтра вы увидите настоящего деда Мороза, — пообещала Анни. — А игрушки какие ребята делают! Для вас все, — застенчиво и мягко улыбнулась она.
— Ладно… А сейчас гаси свет и поскорей ложись спать. Поздно! — нетерпеливо сказал гость.
Анни
Щенок, подарок Юрики, все время скулил, катаясь шариком по избе, и путался под ногами у Анни.
— Кушать хочешь? — спросила его девочка.
Щенок завилял хвостом. Анни достала с полки горшок с молоком, размешала его деревянной ложкой и поискала глазами, во что бы налить.
— А, вспомнила — в куриную плошечку можно… Анни наклонилась под стол, к своим курам, послушала: тихо.
— Спите, голубчики? — любовно сказала Анни и отвернула скатерть.
«Голубчики» действительно спали, но как-то очень странно: на полу клетки и вверх ножками.
Встревоженная Анни сняла со стены лампочку и посветила. Вместо розовых гребни кур сделались черными, глаза затянулись пленкой. Куры были мертвы.
Анни заплакала.
— Ты чего, девочка? — окликнул ее раненый.
— Курята чего-то померли, — горестно сказала Анни. — Породистые были, из совхоза…
— Ну, возьмешь новых, там много, — сказал гость. Тон его неприятно подействовал на Анни. Она сразу же перестала плакать.
Щенок продолжал скулить. Анни, расстроенная гибелью своих кур, вся в слезах, не глядя, налила в плошку молока и поставила щенку.
Щенок принялся жадно лакать молоко. От удовольствия он слегка помахивал хвостиком. Ел, ел — и вдруг жалобно взвизгнул. Его схватили судороги, он закачался и, как-то странно покружившись вокруг себя, лег и через секунду вытянулся — умер.
Пораженная Анни так и осталась сидеть на полу, подле клетки и погибшего щенка. Она вытерла слезы. Осторожно, за самый край взяла плошечку и приблизила ее к свету.
На краю плошки блестело несколько тончайших кристалликов какого-то порошка.
Сахар? Нет, у них не было сахарного песку, они всегда покупали кусковой, он крепче. Тогда что это? И почему погибли ее курята и щенок?
Анни вспомнила, как Дик потянулся к плошке пить и не стал пить, когда ее коснулась рука их гостя — пограничника.
«Рука… такая неприятная, белая с рыжими волосами… — вспоминала Анни, — с простреленной кистью… как у диверсанта…»
Охваченная тревогой и смутными подозрениями, Анни, сидя на полу, осторожно выглянула из-за угла печки и чуть не вскрикнула.
«Пограничник» свободно, как вполне здоровый человек, шагнул к столу, взял один из больших пирогов, принесенных ему ребятами, чуть надломил его и засунул внутрь какой-то круглый металлический предмет.
Затем, воровато оглянувшись по сторонам, положил пирог на окошко, подле себя.
«Зачем он это сделал? — подумала Анни. — И зачем всех обманул?! Ведь обманул… сказал, что не может идти на облаву, а сам ходит как здоровый… обманул… или струсил?»
Мысли одна удивительней другой нахлынули на Анни, и никак невозможно в них разобраться.
Очень трудно, когда вдруг много мыслей… Но одна мысль проста и понятна для Анни: пограничник не может обмануть тех, кто его любит, и никогда не струсит. Проводник Онни выступил один против семи человек… один со своим Диком.
«Дик вцепился в него зубами… прямо подошел к нему и вцепился, — вспоминает Анни. — Он умный, этот Дик, и не бешеный… А если не бешеный, то он не мог броситься на своего же проводника… Значит, этот человек не проводник Дика и не пограничник… Кто же он?»
Анни страшно. Ей хочется закричать, выбежать вон, позвать отца.
Но страх сжал горло. Ноги приклеились к полу, и невозможно шагнуть.
— Что ты притихла, девочка? — раздался вкрадчивый голос гостя.
— Я ничего, — ответила Анни.
— Гаси свет и ложись спать, — приказал гость, не спуская с нее острого, наблюдающего взгляда.
Анни погасила свет и, собрав все свои силенки, бросилась к двери.
— Ты куда? — человек грубо схватил Анни за платье.
Ей показалось, что кто-то окатил ее с ног до головы горячей водой, а кончики пальцев остались холодными как лед.
— Я в сени… закрыть дверь… — пролепетала Анни.
— Я закрою сам.
Он вышел в сени. От луны в избе стало светло. Анни колотил озноб… На окошке четко выделялся пирог с необыкновенной начинкой.
Что он спрятал в пирог, этот неизвестный человек, выдавший себя за пограничника? Если спрятал — значит, важное…
Анни прислушалась к лязгу и возне со щеколдой в сенях. Человек вышел на крыльцо…
Она схватила с подоконника пирог, разломила его и вынула какую-то металлическую штучку.
По виду она походила на отстрелянный ружейный патрон, только малой формы. «Что это такое?»
В сенях послышались осторожные шаги.
Анни заметалась. Куда спрятать этот предмет? В золу?
Но в очаге еще тлели угли. Они вспыхивали и погасали, покрываясь сероватым пушком золы.
«Сюда нельзя: может расплавиться, — подумала Анни. — Но куда, куда же это спрятать?» Обостренная мысль подсказала: сделать, как Пекко…
Анни юркнула в постель и закрылась одеялом до подбородка.