Сними панцирь!
Шрифт:
Я обрадовался, что она посмотрела. Опять говорю:
— Я тебя как спальный мешок потащу. За уши.
Арина улыбнулась немножко. Сразу сморщилась, говорит:
— Больно.
Я её за руку схватил. И тяну. Мы уже идём.
— А ты не улыбайся, — говорю. — Разулыбалась! Там приборы гибнут, а ты улыбаешься! Нашла время улыбаться! В кузове всё спеклось, а ты улыбаешься! Папа велел прямо к машине идти, а мы вон сколько времени потеряли. Пока открыли родник, пока что!
Я всё подряд говорю. Сам не знаю, что
Мы идём.
Вон машина. Близко уже. Под машиной тень. В машине вода. Как хорошо, что у нас есть машина. Это наша машина!
— Пить, — говорит Арина.
Пусть говорит. Машина уже рядом. Ещё немножко.
— Я сейчас сяду, — говорит Арина.
Но я её тяну за собой. Арина идёт. Вот наш костёр. Саксауловая палка лежит. Какая кривая! Вот наша кошма, Боря её утром сложил. Вот машина. Колесо какое огромное, выше меня.
— Холодно, — говорит Арина.
Просто её немножко трясёт.
Теперь я знаю, что делать. Я в кузов влез. Вот бочка, вот шланг. Ага, ещё пробка. Я зубами вынул. Воды почему-то нет. Как я забыл? Нужно сделать напор. Я такой напор сделал, даже не знаю, как я сумел. Вода прямо хлынула из шланга. Вниз. На Арину.
— Пей! — кричу я. — Купайся! — кричу. — Плавай!
Мне так весело. Я прыгаю в кузове и кричу.
Вода льётся. Вон сколько воды! Арина прыгает как под душем.
— Ура! — кричу я и прыгаю вниз. — Молодцы.
— Кто? — кричит Арина.
— Мы с Ариной! — кричу я.
— Мы с Лёдиком! — кричит Арина.
Потом я схватил шланг и прямо Арине в лицо. Она отпрыгнула. Сзади подкралась и у меня вырвала шланг. И на меня водой! Брызги летят во все стороны, вся машина мокрая. Я опять шланг как схвачу…
Что это? Не течёт. Трясу. Всё равно не течёт.
— Опять напора нет, — говорит Арина.
— Сейчас исправлю, — говорю я.
Влез в кузов. Нет, напор на месте. Шланг из бочки не выскочил.
— Хочу душ! — кричит Арина. — Мне жарко!
Мне самому жарко. Даже не знаю, что ещё покрутить. Может, шланг заело? Случайно бочку задел. Какая лёгкая! Папа утром сдвинуть не мог, а тут чуть сама не катится. Я в бочку заглянул, а она пустая. Вот это да! Мы всю воду вылили. Что теперь папа скажет? Главное, мы же приборы до сих пор не накрыли, вот что я вспомнил. Дяди Володин бур прямо на солнце лежит, а мы забыли совсем.
— Лёдик, душ! — кричит Арина.
— Бочка пустая, — говорю я.
— А в другой?
— В другой — не знаю! Я шланг не могу переставить.
В другой бочке вода ещё утром кончилась. Мы теперь совсем без воды остались, вот что мы с Ариной наделали. Но Арина не поняла. И я не сказал. Чего её зря расстраивать?
— Ну и не надо, — говорит Арина. — Мне этот душ надоел. У меня всё внутри промокло. А соль уже смылась!
Как хорошо, что соль смылась! Арина весёлая стоит. С волос у неё течёт. Брови у неё перепутались, прямо чёрные брови. Щёки блестят, так Арина щёки намыла. Они не от соли блестят! У Арины уже ничего не болит. Только спину немножко жжёт. И руки. Она руки себе расчесала.
У меня тоже коленку жжёт, там от соли ссадина.
— А всё-таки мы этот родник первые открыли, — говорит Арина.
Конечно, первые. Папа нам ничего не говорил. У него этого родника наверняка нет на карте, а то бы папа сказал. А раз нет на карте…
— Его надо на карту нанести, — говорю я.
Арина обрадовалась. Это серьёзное дело, и мы с ним справимся. Прямо сейчас.
— А где у дяди Лёши карты?
Папа вообще-то карту носит с собой. Но у него ещё запасная есть. Она в машине. Где-нибудь в ящике. Если из ящика всё достать, мы эту карту найдём. Тогда про воду даже не вспомнит никто. Подумаешь, бочка! Зато мы новый родник нанесём на карту.
Мы с Ариной у ящика сели. Быстро разгружаем его. Куртка сверху лежит. Достали куртку. Потом плащ. Тетрадки какие-то. Сколько лишнего! Кеды достали. А где же карта?
— Бог в помощь, — вдруг говорит кто-то.
Мы смотрим — это папа! Мы не заметили, как он подошёл. Мы с Ариной работаем, а тут папа. Мы его не ждали сейчас, мы дело ещё не сделали.
— Ваше добро? — говорит папа.
И сапоги нам в кузов бросает. Мои и Аринины. Конечно, наше. Кроме нас, в пустыне никого нет. Мы просто сапоги у ручья забыли. А папа, значит, нашёл. Выходит, он наш родник тоже видел?
— Это какой? Белый? — говорит папа. — Видел, как же!
— Мы его открыли, — говорит Арина.
— Поздравляю, прекрасный родник. Мы селёдку в нём будем солить. А как вы туда попали, вот я чего не пойму. Я же вас к машине послал.
— Мы к машине и шли, — говорю я. — Мы шли кратчайшим путём.
— Понятно, — говорит папа. — А ума у вас хватило воду не пить?
— Хватило, — говорит Арина. — Только купались.
— Ещё лучше, — говорит папа. — Я так по следам и подумал. А почему вы купались, можно спросить?
— Можно, — говорит Арина. — Потому что было жарко.
— Мы не пили, — говорю я. — А про купанье ты нам ничего не говорил. Нам никто про купанье не говорил…
— Верно, — говорит папа. — Про купанье и про многое другое. Жаль, что у нас тут ива не растёт, вот это жаль.
— Какая ива?
— Такая, с прутьями, — смеётся папа. — Очень удобно ею драть.
Папа, конечно, смеётся. Он нас с Ариной ещё не драл никогда. У нас в заповеднике и ремня-то нет, все ходят в спортивных брюках. Но всё-таки хорошо, что эта ива у нас не растёт. Без неё как-то спокойнее. Ведь папа бочку ещё не видал.