Снисхождение
Шрифт:
Вот тебе и раз. Нет, мне радостно, что Странник снова выкрутился, но ситуация и впрямь непонятная.
– Проще говоря – мы снова на бобах – Зимин тоже закурил – Киф, ешь и мой бифштекс, если хочешь, я не голоден.
– Но выпьешь? – уточнил Азов, доброжелательно глядя на запотевший графинчик, который принесла официантка.
– Выпью – кивнул Зимин – Чего не выпить.
– Так что дружище, снова тебе его искать придется – обрадовал меня Валяев.
– Надо – найду – я прикончил бифштекс, глянул в сторону двери и чокнулся рюмкой с остальными – Как только разрешат в игру заходить.
– Да
– Тогда ладно – я выпил – Да и надо мне в игру, там дел полно. И в редакцию надо.
– С редакцией повремени – погрозил мне пальцем Азов – До следующей недели.
Я только собрался покурить, как появилась Вика.
– Все, пошли – она сделала вид, что не заметила четвертой рюмки – Я все записала, медикаменты взяла. Пошли-пошли.
– И то – одобрил Азов – Иди, все одно тебя сейчас в сон потянет снова. И – не держи на меня зла.
– Не держу – меня и впрямь маленько развезло – Чего теперь уже?
Уходя, я услышал вопрос Валяева –
– А что там с этой Ташей из его редакции не так?
Жалко, что Вика шла быстро, буквально таща меня за руку за собой, и что ему на это ответил Азов я не услышал.
Глава пятая
подтверждающая то, что кадры решают все
И все-таки дома болеть лучше, даже если твой дом находится в офисном здании. Нет, совсем уж хорошо болеть у себя дома, но, с другой стороны и здесь тоже ничего так. Особенно если учесть то, что бок уже особо не беспокоит, а в холодильнике полно еды, за которой тебе самому в магазин ходить не надо. Лежи себе, смотри телевизор да книжечки читай. Ну, и для очистки совести просматривай материалы для очередного выпуска «Вестника». Последнее, впрочем, уже стало занятием факультативным – машина налажена, и ее движение не требует особого контроля. Другой вопрос в том, что через некоторое время надо будет непременно сделать что-то эдакое, поскольку эффект новизны – он не бесконечен, и тем, кто читает еженедельник регулярно, в какой-то момент может стать просто скучно по сотому разу узнавать про то, что какой-то клан где-то там опять что-то нашел. Людей надо удивлять, это обязательное условие любой масс-медиа.
Может – сделать интерактивный номер? Выпуск – поход по Файроллу, например.
Или раскидать по всему номеру подсказки, собирая которые игрок попадет в специально написанную для этого локацию? Это вопрос решаемый, попрошу – напишут.
В общем – надо подумать. Хороший медийный проект больше трех лет не работает, это проверено временем. Нам, понятное дело, до трехлетнего срока еще пыхтеть и пыхтеть, но и ровно на мягком месте сидеть не стоит, вкусы публики переменчивы.
На третий день хвори, позавтракав и выкурив сигаретку, я вернулся в комнату и задумчиво прошелся мимо капсулы.
Вообще-то Жанна Николаевна не слишком одобрила то, что я планировал в нее, в смысле – в капсулу – залезть. Про Вику и говорить нечего, только услышав про это, она замахала
Я так и не понял, кого ей жальче будет в этой ситуации – меня или себя, но на всякий случай пообещал не торопиться с визитом в Файролл, при этом не оговаривая сроки, в течении которых не стану форсировать события.
С момента этого разговора прошло два дня, и, как по мне, этого вполне достаточно, чтобы счесть данное мной обещание выполненным. Не торопился? Нет. Не форсировал? Ни в коем разе.
А так, по жизни – пора уже. Вот – пора. Тем более, что сегодня уже пятница, а на выходных с визитом в игру все будет сложнее обстряпать. Нет, я конечно могу топнуть ножкой и сказать что-то вроде –
– Кто тута, в доме мужик? Я али ты?
Можно. Но не факт, что воспоследует. Меня убедят, что мужик – я, но с игрой все-таки стоит повременить. Ибо – себя не жалко, меня пожалей. И носиком так – шмыг-шмыг. И в уголках глаз еще слезинки поблескивают. Кто тут не сдастся?
А вот сегодня, прямо сейчас – самое то. Надо только подстраховаться. Где мой телефон?
Телефон мне привезли в тот же день, когда я заявился в здание, к вечеру. Не знаю, как и что там решалось, в больнице, мне не говорили, а я не спрашивал. Точнее – спросил только про ту добрую самаритянку, которая меня из нее вывела, мне ответили, что все в порядке, денежку ей отдали и одежду тоже. Надеюсь, так оно и есть на самом деле. Да и какой смысл им в таких мелочах врать? Тем более, что проверить – так это на самом деле или нет, у меня возможность отсутствует. Нет, гипотетически можно туда поехать, спросить – но это уже паранойя.
И еще одна вещь, которая неотступно вертелась у меня в голове оба дня, после того, как я в спокойной обстановке все взвесил и разложил по полочками – зачем Азову весь этот спектакль?
А что это спектакль – я не сомневался.
Точнее даже не так. Те, кто шел за мной – они были настоящие, не подставные, но почему он довел дело до такого градуса? Что ему мешало прихватить этих двух на входе? Он не полиция, ему сам факт совершения правонарушения не важен, они вон, потом перестрелку и труп замять умудрились, что уж говорить о таких мелочах. Да и сомневаюсь я в том, что он информацию из этих двух стал бы выжимать конституционными путями.
Тогда – зачем? Зачем меня подвергать риску, жертвовать своим человеком на этаже, устраивать пальбу в муниципальном здании? Страшно подумать, что было бы, если какая-нибудь пуля-дура попала в больного или медсестричку, тут уже не откупишься, тут пресса такой вой поднимет, мне ли этого не знать.
Какой в этом смысл? Ведь в первую очередь крайним-то становится он сам? Ему сразу скажут –
– Э, брат Азов, совсем ты мух не ловишь.
И это хорошо, если еще такими словами, а ведь может быть и куда хуже, ясам видел, на что способен обитатель полутемного кабинета на самом верху этой башни. Что за мазохизм такой моральный? Или это тоже конкурс, вроде «Кто лучше других себя поставит в дурацкое положение»?