Снова домой
Шрифт:
Прежде чем Мадлен успела осведомиться, как идут дела в школе, раздался звук открывшейся двери, и, подняв голову, Мадлен увидела вышедшую Лину.
У Мадлен перехватило дыхание. Лина остановилась посреди холла, глядя на отца. Темно-синее вечернее платье красиво облегало ее худенькую ладную фигурку, бархатная ткань переливалась оттенками от густо-синего до почти черного. Иссиня-черные волосы Лины были зачесаны ото лба назад и забраны серебристой лентой – в тон сумочке и туфлям.
Лина выглядела такой взрослой. Мадлен охватили самые разнообразные чувства: то были
«О Боже...» – подумала Мадлен. Ей хотелось сохранить в памяти все подробности этого мгновения. Когда она состарится и станет совсем седая, то подолгу будет мысленно перебирать все подробности этого вечера...
Она машинально обернулась в ту сторону, где мог бы стоять сейчас Фрэнсис.
Однако никакого Фрэнсиса, конечно, не было.
Вытерев глаза, Мадлен взглянула на потолок, пытаясь вообразить мерцающие в небесной выси звезды. «Надеюсь, ты видишь все это, Фрэнсис... Лина идет на свой первый бал...»
Лина подошла к камину.
При виде ее Зак слегка приоткрыл рот от изумления.
– О Господи...
Лина побледнела и схватилась за волосы.
– Что-то не так с прической?
– Ты выглядишь просто потрясающе! – сказал Зак, широко улыбнувшись.
Улыбка озарила лицо Лины. У нее даже глаза засверкали. Щеки сразу порозовели.
– Спасибо.
Зак быстро подошел к ней и неловко протянул небольшую пластиковую коробочку.
– Это для запястья. Цветочник сказал – как раз то, что надо.
– Вот это да! – Лина восхищенно смотрела на белый изящный цветок. – Какой красивый! – Девушка при помощи резинки укрепила цветок на руке и показала подарок всем.
– Ладно, молодые люди, – сказала Мадлен, взяв в руки фотоаппарат. – Становитесь-ка к рождественской елке. Сфотографируемся на память.
Лина завела глаза.
– Ну мамочка...
Мадлен решительным жестом как бы пресекла все возражения.
– Я говорю – становитесь.
Лина и Зак неловко встали друг возле друга. Зак робко обнял девушку за талию, а Лина повернула руку так, чтобы был виден цветок у нее на запястье. За их спинами тысячами огоньков сверкала и переливалась елка.
Улыбаясь, Мадлен быстро щелкнула несколько раз фотоаппаратом.
– Отлично. И теперь еще раз с отцом.
Зак отошел в сторону, и его место занял Энджел. Обняв дочь, он притянул ее к себе и широко улыбнулся, глядя прямо в объектив.
Мадлен смотрела на них в видоискатель. На лице ее изобразилось неудовольствие. Она оторвалась от камеры:
– Слушай, здесь совсем не годятся твои рекламные улыбки, Энджел. Я хочу, чтобы на снимке был ее отец. А не какой-нибудь голливудский хлыщ.
Энджел на секунду задумался, затем ухмыльнулся.
– Надо
– Кардиологи, – сказала Лина, – они все одинаковы. Мадлен рассмеялась, подумав о том, что сейчас один из самых счастливых моментов в ее жизни. Все происходящее было так не похоже на ее собственное детство.
Однако к ее радости примешивалось сейчас немного грусти. Она не знала, как долго все это будет длиться, сколько времени ей доведется наслаждаться зыбким земным счастьем. Ей хотелось верить, что это – только самое начало и счастье до самой смерти больше не покинет ее, но в глубине души Мадлен испытывала сильный страх. «Ты никогда не была счастливицей...»
Ей захотелось подойти к Энджелу, обнять его, захотелось поверить, что он всегда будет рядом с ней в этой комнате, в этом доме, что он всегда будет улыбаться ей с такой же отвагой во взгляде.
– Миссис Хиллиард, – сказал Зак, прерывая ее размышления. – Давайте я сделаю фотографию всей вашей семьи?
Всей семьи...
Ей и самой очень хотелось этого.
Передав Заку фотоаппарат, она пошла к камину. По дороге она обратила внимание на три носка, висевших на елке, и улыбнулась. Встав возле Энджела, она тотчас ощутила, как его рука уверенно легла ей на бедро.
И она поняла, что именно здесь ее место. Их троих объединяло гораздо большее, чем соединенные сейчас руки. «О, если бы только это длилось вечно...» Мадлен чувствовала, что ее улыбка на фотографии получится немного грустной.
– Улыбнитесь, доктор Хиллиард, – распорядился Захарий.
Она заставила себя подумать только о хорошем. Фотоаппарат щелкнул, полыхнула вспышка, и Мадлен поняла: мгновение поймано навсегда.
И еще она подумала, что на сегодня это не так уж и мало.
Средняя школа занимала большой участок, ее кирпичные стены были специально подсвечены спрятанными в мерзлой по-зимнему траве прожекторами. Огромный плакат сообщал, что именно здесь находится дом «пантер». Увидев этот плакат, Лина почувствовала, что во рту у нее пересохло.
Зак, ловко лавируя, провел свой автомобиль между длинных рядов малолитражек и остановился на той части площадки, где были отведены места для машин школьников. Обежав автомобиль, Зак распахнул перед Линой дверцу. Девушка вышла в прохладный вечерний сумрак. Она изо всех сил сжимала руки, чтобы не было видно, как они сейчас дрожат.
Из все подъезжавших автомобилей вылезали парни и девушки, сходились группами, принимались разговаривать, смеяться. Парни обменивались рукопожатиями, девушки, всплескивая руками, хвалили наряды друг друга.
Когда они с Закем направились к одной из таких компаний, Лина еще издали узнала несколько лиц. На мгновение возникла неловкая тишина. Все вдруг замерли, увидев ее и Захария. Но сама Лина видела только одни глаза, пристально наблюдавшие за ней.
Кара Милстон стояла в самой середине группы и, не отрываясь, смотрела на бывшую подругу.