Снова любить

Смолл Бертрис

– Да, дитя мое, – согласился он и встал вместе с ней. – Теперь иди, Кейлин Друзас. Иди со своим сильным молодым мужем и начинай новую жизнь. Со временем ужас этого дня пройдет. Мои внуки будут играть с твоими детьми, и между нами будет мир, как когда-то. – Он нежно поцеловал ее в лоб и передал Вульфу. – Пусть боги всегда будут с вами, – сказал он.

Они вышли из атрия виллы в сопровождении Корио.

– Новая жизнь, – сказал Вульф Айронфист. – Мне нравится, как это звучит.

– Да, – согласилась Кейлин и улыбнулась обоим мужчинам. – Новая жизнь для всех нас. Для

Британии и для британцев.

Глава 6

Верный своему слову, магистр Порций прибыл в Кориниум и вычеркнул имя Кейлин из списка умерших, чтобы официально возвратить ей ее имущество. Затем он закрыл свой дом в городе и отправился к дочери. Он знал, что она нуждается в присутствии мужчины в доме. У нее нет других родственников, кроме него. Он знал, что она будет долго горевать, ведь Антония действительно любила Квинта Друзаса и отказывалась признавать его вину.

К своему большому удивлению, Антоний Порций обнаружил, что его дочь не пребывает в отчаянии. Напротив, он застал ее озлобленной и сердитой. Кроме того, она стала проявлять чрезмерную любовь к своему маленькому сыну, Квинту младшему. Антония любила всех своих детей, но никогда не докучала им, предпочитая оставлять их на попечение служанок, что не нравилось ее отцу. Теперь вдруг она не могла даже на минуту оставить без внимания своего сына.

– Ты не должна позволять ему делать все, что ему вздумается, дочка! – бранил ее Антоний Порций в день своего возвращения. Маленький Квинт капризничал, и, утешая его, Антония подарила ему новую игрушку.

– У него нет никого в этом мире, кроме нас, отец! – ответила она раздраженно. – Благодарите Кейлин Друзас, мой маленький Квинт и ты, сынок, которого я ношу в своем лоне, за то, что вы остались без отца. Теперь я должна быть и матерью, и отцом для моих малюток. Все из-за Кейлин Друзас!

– Антония, дорогая, – успокаивал ее отец, – ты должна посмотреть правде в лицо. Ты не можешь жить с сердцем, переполненным горечью. Кейлин Друзас не отвечает за смерть твоего мужа. Разве ты ничего не поняла из того, что он говорил перед смертью? Квинт Друзас умертвил семью Кейлин, а потом поджег ее виллу, чтобы скрыть преступление и завладеть их землями. Он признался в этом. Как ты этого не понимаешь?

– Я не верю в это! – упрямо сказала Антония.

– Зачем Кейлин сочинять такую историю, Антония? – упорствовал отец. – Какую цель она преследовала? Если бы это не было правдой, тогда зачем им с Бренной надо было бежать к Берикосу? Если бы пожар возник случайно, было бы проще сказать, что они спасались от пожара.

– Может быть, потому что она убила свою семью, отец. Ты никогда не предполагал такой возможности? Нет, конечно, нет! – воскликнула Антония.

– Антония! – Он пришел в ужас от ее слов, настолько они были безумны. – Какой смысл Кейлин делать это?

Подавленная горем вдова мрачно смотрела на него, не говоря ни слова.

– Антония, – продолжал отец, – как ты можешь горевать о человеке, который решился убить двух твоих сыновей?

– Это не правда! – пронзительно закричала Антония. – Это не может быть правдой!

– Меня ужасает это так же, как и тебя, но в этом есть определенная логика. Разве Квинт Друзас был таким мягким, прекрасным человеком и не было моментов, когда ты боялась его?

– Да, однажды, – тихо призналась Антония, – как раз после того, как Луция и Пауля нашли мертвыми, когда нашему сыну исполнился только один день от роду. Я была полна горя, но Квинт сурово обошелся со мной; он боялся, как бы из-за тяжелой утраты у меня не пропало молоко. Он очень рассердился на меня, отец. Он сказал, что его сына должна кормить мать, а не какая-то истощенная рабыня. Я испугалась его в этот момент, но потом все прошло.

» Так вот почему Антония кормила своего младшего сына, – подумал магистр Порций. – Старших она никогда не кормила «.

– Он не мог убить моих сыновей, – не замолкала Антония. – Он любил их! Кроме того, эти развратные няньки были найдены в непристойном виде, и от них пахло вином.

– А раньше этих женщин видели когда-либо пьяными или, может быть, их обвиняли в развратном поведении? Я помню их обеих. Они любили моих внуков. Ты сама тщательно выбирала девушек, когда родились Луций и Пауль. Они преданно ухаживали за мальчиками. К тому же, прежде чем они смогли сказать что-либо в свою защиту, их обвинили и сразу задушили. Кто сделал это?

– Квинт, – ответила Антония.

– Квинт, – тихо повторил отец. – Да, Квинт. Мне кажется это подозрительным, дорогая. Рабы, занимающиеся домашними работами, находятся в твоем подчинении. Разве он не мог подождать твоего решения по этому делу? Конечно, нет, потому что знал: эти несчастные женщины расскажут о галлах, а те, в свою очередь, чтобы спасти собственные шкуры, выдадут Квинта Друзаса. Уверен, мои предположения верны.

Антония упрямо покачала головой:

– Это Кейлин виновата!

– Но почему же Кейлин? Почему? – настаивал отец.

– О, отец, неужели ты не понимаешь? Если бы Кейлин не вернулась, ничего бы не случилось! Квинт был бы жив, а у моих сыновей был бы отец. Но она пришла со своими обвинениями, и ее муж убил моего!

– А два твоих старших сына? А семья Друзасов? – воскликнул магистр. – А жестокое убийство, сожженная вилла, останки Друзасов, оставленные под ветром и дождем? Неужели тебе никого не жаль, кроме себя, Антония? О боги!

Мне стыдно за тебя! Я не воспитывал тебя такой эгоисткой! – Магистр Порций отвернулся от дочери, разочарованный и сердитый.

– Разве эгоистично любить мужа, отец? Если так, то меня не волнует, что ты думаешь обо мне! Я любила Квинта Друзаса, а Кейлин отняла его у меня. Больше меня ничто не беспокоит. Даже если я не права, какое это имеет значение? Я обречена жить до конца своих дней без любви. Мои дети вынуждены расти без отца. За эти и другие преступления я заставлю Кейлин Друзас ответить. Я ненавижу ее! Надеюсь, когда-нибудь она узнает боль и страдания, которые причинила мне… Ненавижу! Никогда не прощу ей этого! Несправедливо, отец, что теперь у нее, а не у меня самый красивый муж в провинции. Она отняла у меня Квинта Друзаса, а ее утешает этот великолепный саксонец. Меня же некому поддержать!