Снова любить
Шрифт:
– Конечно! – Прекрасная куртизанка улыбнулась. – Ты думаешь, я просто так спросила о ней? Я умираю от любопытства.
– Аркадий называет ее «Юной Венерой», – пояснила Кейлин, снимая покрывало со статуи в летней студии скульптора. – Как она тебе нравится?
Касия застыла, очарованная, затем наконец промолвила:
– Он прекрасно уловил твою сущность, Кейлин. Твою молодость, красоту, эту очаровательную невинность, которую выражает твое лицо, несмотря на все пережитое. Да, Аркадий уловил саму душу. – Она взяла Кейлин за руку и пожала ее. – Скоро мы не сможем больше продолжать нашу дружбу.
– Почему? – спросила Кейлин. – Потому что
Прелестные глаза Касии наполнились слезами:
– У меня никогда не было подруги, Кейлин Друзас. Надеюсь, все будет так, как ты говоришь.
– У меня тоже никогда не было подруги, Касия. Антония Порция притворялась моей подругой, хотя я всегда об этом знала. Друзья не предают. Мы никогда не предадим друг друга. А теперь расскажи мне о городских новостях.
Они прошли вниз к пляжу, сели на песок, и Касия сообщила ей последние городские новости:
– Жена Василия Евдокия наконец соблазнила юного стражника. Это тот самый парень, который сопровождал тебя к императрице. Его семя оказалось очень плодородным, и бедная Евдокия практически сразу забеременела, несмотря на все старания избежать этого. Василий взбешен. Она хотела избавиться от ребенка, но он не позволил. Он отправил ее рожать домой к родителям, за пределами Эфеса.
– Не пойму, почему он проявляет такую снисходительность, учитывая ваши отношения, – сказала Кейлин с легкой улыбкой.
– Это кажется несправедливым, – согласилась Касия, – но ты должна помнить – правила для мужчин и женщин различны. Василий проявил снисходительность к Евдокии, потому что она добропорядочная жена и мать. Она вовсе не распутница, как Флацилла. Вот почему он позволял ей маленькие шалости. Однако беременность – это опрометчиво. Евдокии надо было проявить осторожность. Ребенок появится в начале следующего лета, его отдадут на усыновление в хорошую семью. Несчастная Евдокия останется в Эфесе до его рождения. Я не против. Василий теперь свободен и уделяет мне больше времени. Его дети выросли и не нуждаются в нем.
– Не представляю, что они будут думать о своей матери, – вздохнула Кейлин.
– Сын Василия знает правду – он чуть не убил несчастного стражника. Василий доходчиво объяснил ему, что никто не имеет права убивать человека за то, что сделано по обоюдному согласию. Что касается дочерей, им ничего не известно, или по крайней мере он надеется, что это так. Девочкам сказали, что их мать уезжает в Эфес позаботиться о больных родителях. Василий отправил дочерей в монастырь Святой Варвары до возвращения матери. Кто знает, что они могут натворить, оставшись без присмотра! Девочки очень изобретательны.
– Откуда ты родом? – вдруг спросила Кейлин свою подругу, глядя на воду. – Кажется, однажды ты говорила, что из Афин. Где это?
– Это город на берегу Эгейского моря к югу от Константинополя. Я родилась в публичном доме, которым владела моя мать. Мой отец был чиновником, я его помню, очень неприятный человек. Когда он умер, власти прикрыли дом. Мне было тогда всего десять лет, и меня сразу продали в рабство. Я не знаю, что случилось с моей матерью и маленьким братом. Затем меня отправили в Константинополь, где я попала к Иоанну на виллу Максима. Мне очень повезло, – продолжала Касия. – Ты знаешь, как хорошо они содержат детей на вилле Максима. Они учили меня читать, писать и решать простые арифметические задачи. Обучали манерам, искусству угождать мужчинам и женщинам, которые покровительствовали заведению. Когда мне исполнилось тринадцать, мою невинность продали с аукциона по высокой цене. Иоанн и Фока никогда раньше не получали такого дохода за девственницу, – с гордостью произнесла она. – Поскольку меня хорошо обучили, как доставлять удовольствие мужчинам, и у меня обнаружился настоящий талант в этом деле, я стала очень популярной. Иоанн дал мне право отвергать тех, кто мне не нравится. Он научил меня быть разборчивой. Это был превосходный совет. Чем разборчивее я была, тем отчаяннее мужчины хотели обладать мной и тем больше становилось желающих платить высокую цену. Я начала получать великолепные подарки от своих богатых любовников. – Касия улыбнулась. – Потом пришел Василий, и скоро я поняла, что он хочет большего. Его не устраивали случайные визиты. Я намекнула, что это осуществимо. Он предложил мне собственный дом в хорошем районе, и тогда я выкупила свою свободу на вилле Максима.
– Сколько тебе лет? – спросила Кейлин.
– Я старше тебя всего на год, – ответила Касия. Кейлин удивилась. Касия казалась старше, да и как могло быть иначе? «Когда я играла с куклами, – подумала Кейлин, – Касия получала уроки в публичном доме».
– Как долго ты будешь оставаться любовницей Василия? – спросила она подругу. – Я имею в виду… ну… ты меняешь любовников? Разве один-единственный не надоедает тебе?
Касия засмеялась. Если бы вопрос исходил от кого-то другого, она бы обиделась, но она знала: Кейлин не хотела оскорбить ее, а спросила из любопытства.
– Одного любовника, подруга, на самом деле вполне достаточно, – сказала она. – Отвечая на твой следующий вопрос, скажу, что я останусь с Василием до тех пор, пока это нравится нам обоим. Мы с ним никогда не поженимся, в отличие от тебя с Аспаром. Я не аристократка, как ты, Кейлин Друзас.
– Однако мое происхождение не защитило меня от беды, – тихо промолвила Кейлин. – Все-таки хотя я и жаловалась однажды, что фортуна не улыбнулась мне, я ошиблась. Я потеряла мужа и ребенка, но Бог дал мне Аспара. О, Касия! Он хочет детей, и это в его-то возрасте!
Касия слегка пожала плечами:
– Тебе лучше, дорогая подруга, чем мне. Боюсь, я не смогу быть матерью. К счастью, мой принц удовлетворен способностью своей жены производить потомство – когда оно его собственное.
Они ушли с пляжа и расположились в атрии у пруда с рыбками, потягивая приятное вино и наслаждаясь сладкими пирожными, которые жена Зиновия Анна приготовила для них. – Город, – начала Касия, – с волнением ожидает состязаний, которые устраивает Джастин Габрас на ипподроме через несколько дней. Он привез гладиаторов для смертельных поединков. Я сгораю от нетерпения!
– Аркадий рассказывал, – вспомнила Кейлин. – Я рада, что мне не придется смотреть на это. Это так ужасно!
– Вовсе нет, – возразила Касия. – Тебе следует посмотреть. Хорошие гладиаторы – великолепное зрелище, но теперь их редко показывают. Церковь не одобряет это зрелище, но я готова спорить, что и патриарх, и его фавориты – все будут там в своей ложе завывать вместе с остальными от желания видеть кровь. – Она засмеялась. – Ужасные лицемеры! Мне жаль, что ты не пойдешь. Мне придется сидеть на трибуне, но я не пропущу эти бои ни за что на свете. Там будет сражаться Саксонец. Говорят, он не проиграл ни одного поединка. Кажется, он не боится смерти, и мне говорили, что он ненасытен во всех остальных своих желаниях.