Снова в китае
Шрифт:
Недалеко от Аньцина, там, где река делает крутой изгиб, заметили плывущую вверх по течению флотилию японских кораблей – около тридцати судов. Впереди громадным утюгом шел флагман, водоизмещением в десятки тысяч тонн. Японцы не обратили внимания на самолеты, летевшие на большой высоте из глубокого японского тыла. Никому не могло прийти в голову, что это самолеты противника. Но летчикам снова не повезло – с запада надвигался фронт густых облаков. Порт Аньцин уже скрылся в дождевом мареве, вот-вот облака закроют только что найденную цель... А на судах уже заметили опасность, корабли, шедшие в кильватере, рассыпали строй, над флотилией вспыхнули
Фронт облаков затягивал землю, первая гряда уступом шла на большой высоте, и оставалась единственная возможность – опуститься ниже, в зону огня, чтобы вернее поразить цель. Пикировали вниз до двух тысяч метров. Штурман склонился у прицела, и Тимофей подчинялся каждому его слову. Рев моторов сменился тишиной, машина падала все ниже. Всем своим телом летчик ощутил, что штурман сбросил бомбы. Облегченная машина вздрогнула, рванулась вперед. Тимофей потянул на себя ручку. Посыпались бомбы и с других самолетов. Японский флагман, в который попали три бомбы, накренился, из чрева его вырвалось пламя, и он, как орех, раскололся надвое. Два других корабля были еще на плаву, но и они начали быстро погружаться в воду. Это все, что увидели летчики. Через мгновенье они вошли в облака и, набрав высоту, легли на обратный курс.
В тот день в записной книжке Тимофея Крюкина появилась еще одна строка, которую только он сам мог расшифровать:
«7 ч. 25 мин. 9 СБ. Горы, тяж. обл. Над Янц. 5000 мт. Ат. с 2 т. Ит.: три кор. Мы бпт».
Это означало: «В 7 часов 25 минут поднялись на девяти скоростных бомбардировщиках. Шли в горах и тяжелых облаках. Над Янцзы поднялись на пять тысяч метров, атаковали с двух тысяч. Итог: потоплено три корабля, мы вернулись на аэродром без потерь».
События трудного боевого дня уложились в одну строку записной книжки летчика.
И еще один бой в китайском небе запомнился летчикам-добровольцам, еще одна строчка появилась в записной книжке Тимофея Крюкина. Вскоре после «горного перелета», как называли летчики свой первый удар по японским кораблям на Янцзы, сиоганьская группа добровольцев стала получать новую технику. Прежде чем приземлиться на запасных аэродромах, скоростные машины совершили далекий путь в тысячи и тысячи километров – из Советской страны. Ван ю-шинам не терпелось испытать их в воздухе, в бою. Но пока они только придирчиво разглядывали их на земле, похлопывали ладонями, оглаживали фюзеляжи, как породистых рысаков...
– Знать, це дюже добрый конь! – удовлетворенно приговаривал Тимофей, обхаживая со всех сторон новую боевую машину.
Потом начались облеты, тренировки, но пока боевые задания выполнялись на прежних самолетах. Кроме высоких скоростей новые машины обладали еще одним качеством – их потолок чуть не вдвое превышал предельную высоту машин, до сего времени находившихся на вооружении. Обычно воздушный бой проходил на высоте в четыре-пять тысяч метров, редко-редко машины поднимались до шести тысяч. Это одинаково относилось к советским и японским бомбардировщикам. Но прибывшие самолеты легко поднимались на девятикилометровую высоту, сохраняя притом маневренность, скорость и безотказность в управлении. Пока нерешенной проблемой оставалась только тренировка летчиков – там, на границе стратосферы, в разреженном воздушном пространстве, пилотам нужна куда большая выносливость, чем при обычных полетах. Да и бомбежка с такой высоты требовала большего искусства штурманов.
Бывалые летчики, как новобранцы, заново проходили медицинскую комиссию. Военные врачи придирчиво выслушивали здоровяков, проводили над ними сложнейшие эксперименты, испытывали, проверяли, брали анализы. Ван ю-шины ворчали, но подчинялись. Каждому хотелось участвовать в первом высотном бомбовом рейде. Высотников выделили в особую группу, в шутку прозывали «институтками», «обществом безалкогольных напитков» – до того благопристойный образ жизни определили для них врачи. Правда, строгий режим подчас нарушался, но в этом не были повинны летчики. Война продолжалась, и готовились к высотным полетам, не прекращая боевой работы. Так продолжалось несколько недель.
Тимофей один из первых достиг заданного потолка. К налету готовили тринадцать экипажей. В штабе долго обсуждали, какой аэродром выбрать для бомбежки. Остановились на городе Уху. С японскими летчиками, летавшими с этого аэродрома, у добровольцев были старые счеты. Вблизи Уху находился крупнейший японский аэродром, там всегда теснились десятки истребителей, иной раз до полсотни, а бывало, и по шестьдесят «И-96». Истребители часто налетали на полевые войска и аэродромы, нападали в воздухе, препятствуя полетам бомбардировщиков. При всем напряжении воздушных боев, при всех потерях, которые несли японские летчики, численное превосходство все же оставалось за ними. Выдерживать их натиск, отражать удары удавалось только благодаря отличному боевому опыту добровольцев, их храбрости и мужественной стойкости. Теперь эти качества должна была дополнить новая техника.
И вот тринадцать экипажей по сигналу ушли в воздух. Перевалили за пять тысяч метров. С каждой минутой все труднее становилось дышать, по телу разливалась противная слабость. Через некоторое время эти явления исчезли, но от резких движений начинало сильно биться сердце. Надели кислородные маски. Видимость была сносная, внизу тянулись бесчисленные озера. Места уже были знакомые – здесь не раз приходилось летать, только на другой высоте. К Уху подошли незаметно, на такой высоте самолеты с земли почти неразличимы, не слышны.
На зеленом поле виднелись ряды крошечных самолетиков. Сколько их, определить трудно. Тимофей рукой указал штурману вниз, кивнул головой, с усмешкой погрозил пальцем: готовься, мол, гляди не промахнись! Штурман тоже кивнул, успокаивающе поднял руку – не беспокойся, все будет в порядке... Но Тимофей знал: не так-то просто попасть в цель с такой высоты. Даже при сильном оптическом увеличении самолеты выглядели полевыми кузнечиками на лугу.
Тимофей развернул самолет, лег на боевой курс. Посыпалась первая серия бомб, за ней вторая... Бомбы легли точно, и маленькие, ватные клубочки разрывов, расплываясь, закрыли дымом японские самолеты.
Именно в этот момент произошло то, что долго потом вызывало веселый смех у ван ю-шинов...
Десяток японских истребителей все же успел подняться в воздух с аэродрома Уху. Они сравнительно быстро набрали высоту, но, как только перевалили за шесть тысяч метров, резвость их сразу упала. Японские машины не могли подойти к бомбардировщикам даже на расстоянии прицельного выстрела. Было видно, как истребители задирают моторы, словно рыбы в аквариуме, которые тычутся в поверхность воды, когда не хватает воздуха. Из их попыток так ничего и не получалось, и они соскальзывали, будто скатывались вниз по ледяной горе. Разрывы зенитных снарядов тоже не достигали цели, белые хлопья дымков оставались далеко внизу.