Снова в школу и иже с ним
Шрифт:
Положа руку на сердце - я слабо представляю, что тогда происходило со мной, с домом и со Снейпом. Моя память недобросовестно выводит мне вместо тех событий девственно чистый лист, я проснулся уже чистеньким, аки ангел небесный, в кроватке с балдахином под сводами Малфой-менора, бодрым, энергичным и всем довольным. Снейп же любезно поведал, как несколько дней пытался выманить меня из донельзя уютного малого винного погреба - тогда в доме Блэков разверзнулся небольшой филиал войны с баррикадами, ловушками, пьяными матами в моем исполнении и бесплодными (еще редкими и не очень корректными) попытками переговоров со стороны Снейпа. Надо отдать ему должное - он не только справился со всеми моими гадостями (а после войны у меня был внушительный арсенал сюрпризов
Очнувшись, я добросовестно послал Снейпа в далекие дали, попытавшись доступно объяснить, что мое "лечение нервов" есть процедура нужная и вполне себе полезная, причем не только для меня. Он сухо ответил тогда:
– Я уже в курсе. Но я обещал твоей матери позаботиться о тебе, и, раз уж мы все ухитрились пережить Волдеморта, я должен довести дело до конца и превратить агрессивного балбеса во что-то более-менее приличное и жизнеспособное. И я буду делать это так, как мне удобно. И тебе придется быть предельно корректным и внимательным, потому что родителям твоих бывших однокурсников я обещал то же, так что имеет смысл осчастливить вас всех скопом. Так что успокойся заранее и готовься стать кем-то получше...
Новый я (на момент разговора со Снейпом) был все еще горячим гриффиндорским парнем, но уже не лишенным здравого смысла, который в отсутствие военных действий и необходимости критиковать планы боев-захватов-диверсий нашел себе применение в житейских делах. Ну а дальше, как говорится, с кем поведешься - я обзавелся хитростью, изворотливостью, профессией, оравой новых привычек и предпочтений, ну и, как мне ласково многие говорят, демо-версией мозга, работающей в частных случаях. Нередких, но частных.
Слизеринцы были одной большой семьей - и сейчас, когда от ранее сильных, многочисленных и не очень родов осталось по одному-двум представителям, это было действительно видно. Изнутри, по крайней мере. Они действовали как единый организм - в сущности это напоминало что-то вроде муравейника, если знания биологии меня не подводят. По отдельности каждый из них получил приличествующее воспитание, которого вполне достаточно для самостоятельной жизни и ведения дел - на деле же, стоило им собраться вместе, сразу было видно - это не одиночки, но команда. Причем команда сработанная, не имеющая лишних разногласий. Леди Гринграсс была по уши вовлечена в финансовые вопросы всех остальных; вопросы общения, политики, сотрудничества с кем-либо курировал Малфой, впрочем, к нему часто присоединялся Забини. Безусловно, у каждого из них был немного отличный от остальных круг общения, свои друзья, не связанные с "семьей", и, разумеется, собственное мнение - но общая линия поведения была всегда.
Винс Крэбб, к моему изумлению, оказался - да, заторможенным, да, тихим, да, невыразительным, но очень и очень хорошим аналитиком. Паркинсон была блистательной светской дивой, которая знала все обо всех и чуть больше. Были среди ребят и, так скажем, "непричастные к большому плаванию" - ремесленники, то есть зельевары, ботаники... Учителя, журналисты, авроры, драконологи - чета Лонгботтомов, Люпины, Чанг (с которыми я, как неожиданно выяснилось, чувствовал себя вполне комфортно) на удивление легко и органично, пусть и не быстро, влились в "семью". В семью.
Я относился к целому полку "решателей проблем", где не было никаких лишних забот или ответственности - что меня, разумеется, полностью устраивало.
Правда, прежде чем настало время лени и благоденствия, пришлось плотно потрудиться. Я обрастал лоском постепенно, день за днем находясь в компании тошнотворно воспитанных слизеринцев - я имею в виду, что слышать раз за разом вычурное "Мистер Поттер, не могли бы вы"...
На время все поселились в любезно предоставленном Малфоем меноре, где проходил наш своеобразный полуторалетний эскапизм. Все учились, чтобы вскоре выйти в большой мир с аттестатом, четко выверенным жизненным планом и серьезной поддержкой за спиной для осуществления этих самых планов. Учил нас прежде всего Снейп и еще несколько иностранных репетиторов. Но, все же, в основном Снейп. Именно зельевар выгонял меня на фехтование и заставлял размахивать саблей, и именно он выдумал эту извращенную систему обучения этикету - когда все вокруг бесконечно вежливы и возвышены в независимости от ситуации, и банально не обращают на тебя внимания, если ты не ведешь себя также. В первые дни от нескончаемых "уважаемый мистер Поттер, не будете ли вы так любезны", "право, неловко вас тревожить, но" к вечеру голова просто раскалывалась. Но, к счастью, когда я с честью и без ошибок выдержал неделю такого общения, мучения кончились, и неукоснительное соблюдение этикета осталось или на каких-нибудь мероприятиях, или в дружеских шутках.
Вскоре Снейп одобрительно окинул взглядом наши выстраданные аттестаты, на которых золотым тиснением значилось "С отличием", и отеческим кивком выпустил выпестованный гадючник в большой мир. Гадючник, то есть мы, весьма обрадовался перспективам и первым делом осчастливил своими документами предварительно выбранные высшие школы. Лично я слабо себе представлял, чего хочу в дальнейшем, так что доверился выбору своего подсознания, которое, судя по кошмарам, весьма симпатизировало судам.
Мое поступление в университет было достаточно запоминающимся, в основном благодаря одной милой женщине - леди Синклер, сидевшей в приемной комиссии. Она мучила меня дольше всех, ювелирно ехидничала - так, что было не придраться ни к тону, ни к словам, я же, уже имея нехитрый жизненный опыт в этом вопросе, молчал и всепрощающе смотрел на нее глазами умирающего оленя. В общем, раздражение и неприязнь были взаимными.
Не передать всю степень моего умиротворения, когда эта самая противная тетка из комиссии появилась на нашем первом уроке, многообещающе поздоровалась лично со мной, представилась куратором курса и преподавателем по большинству профильных дисциплин.
Первый год в университете был интересным в основном уроками той самой стервозной леди Синклер. Любой мой, даже мимолетный, взгляд в любую сторону мгновенно подводился ею под статью, причем каждый раз - под разную. И что самое смешное - каждый раз вроде правильно и обосновано. Правда, самое большое разочарование в жизни постигло меня в тот момент, когда я осознал, что больше половины названых ею статей были ее же выдумкой. Но это же и стало самым важным уроком, собственно говоря...
Физкультура... Сколь много в этом слове. Куратор активно рассекала по залу вместе с нами, фактически уроки с официальным преподавателем они вели как бы напополам. Помню, как в первый раз зашел в спортзал. Я увидел нереальную полосу препятствий. Ехидный голос Синклер участливо сообщил, что сие - полоса препятствий, которую выпускник Академии авроров должен проходить за семнадцать минут, а окончивший первый курс нашего прекрасного университета - за пятнадцать. Тогда я не до конца понял всей многозначительности этой фразы - увы, юношеский тупняк был во мне еще жив, даже вопреки тому, что уж я-то должен был все понять первым.
Нас предусмотрительно готовили к самым разным конфронтациям с правоохранительными органами.
...А на сдаче итогового норматива эта дамочка довольно хлопала по плечу каждого сдавшего и наставительно говорила - "Хороший юрист долго не живет! А тренированный хороший юрист живет чуть дольше".
Помнится, мне пришлось потом перейти на заочное обучение из-за того, что моих новых друзей снова начал доставать аврорат и Визенгамот. Леди Синклер неизменно выражала мне свое глубокое разочарование этим фактом на экзаменах. И позже она лично вручила мне диплом с оптимистичным: "Понятия не имею, как это может происходить, Поттер, но, кажется, ты все-таки ухитрился доучиться вопреки законам мироздания".