Снова в школу. Том 1

Шеллина О.

– Скотина, – с чувством произнесла Софья, соскальзывая со стула и начав весьма активно копаться в барахле, чтобы хоть немного согреться.

– Ты повторяешься, – я потянулся и зашвырнул в мешок уже четвертый по счету учебник из лежащей передо мной стопки. Учебники были стандартные, тех же авторов, что и мои, только в отличие от этих, мои были целыми, с полным набором листов. В этих же неизвестный хозяин повырывал кучу листов. Уж не знаю, на что он их использовал: то ли на самокрутки, то ли в туалете туалетная бумага резко закончилась. Подняв следующую книгу, я перевернул ее и потряс, в надежде, что оттуда вывалится забытая кем-нибудь заначка. Пара сотен рублей мне бы не помешала. Хоть

с территории школы выйти в большой мир до новогодних каникул было невозможно, возле внешней ограды расположились вполне приличные магазинчики, в которых можно было купить много чего совершенно необходимого. Из книги ничего не выпало, и она отправилась в мешок, вслед за предыдущей. Я же, потянувшись за очередным учебником, повторил вопрос, заданный ранее. – Так что это за стеклянная хреномуть, от одного взгляда на которую меня тянет блевануть?

– Это кристаллический преобразователь конечного магического эффекта, – Софья провела по щеке тыльной стороной ладони, отбрасывая выбившийся из прически локон, и оставляя при этом на щеке грязную полоску. – Он сломан, поэтому его и выбросили. Но конкретно этот экземпляр вполне возможно починить, самое главное, что все двенадцать звеньев цепи преобразования целые и не имеют дефектов в виде царапин, сколов, трещин…

– Понятно, что вообще ничего не понятно, – я покосился на нее. – Тебе не тяжко быть настолько начитанной и эрудированной?

– А почему мне должно быть тяжко? – Софья вперила в меня грозный взгляд. Но она находилась так близко, что я видел только эту проклятую грязную полосу на щеке и пульсирующую жилку на шее, что вполне мог игнорировать грозные взгляды.

– Ну так парни не любят особо умных барышень, – я перевел взгляд на книгу у себя в руках, тряхнул головой и перевернул ее, уже не надеясь что-то получить. – Мы на их фоне себя ущербными начинаем чувствовать.

– Мне-то что, пускай не любят, – она пожала плечами.

– А как же «Выйти замуж, не оканчивая школы»? Разве не это девиз всех девушек, которые здесь учатся?

– Мне это не нужно, я с пяти лет помолвлена, – ровно проговорила Софья, и резким движением зашвырнула в мешок непонятно каким образом оказавшийся здесь цветочный горшок и останками безвременно увядшего растения, определить принадлежность которого не представлялось возможным.

– О как, интересно, – я даже и не знал, что здесь практикуются браки по расчету, заключаемыми родителями детей подходящего пола, невзирая на возраст. Переваривая эту новость, я, наверное, слишком сильно тряхнул книгу, потому что на этот раз мои усилия увенчались успехом – на пол из книги что-то выпало. Швырнув книгу в мешок, я поднял выпавший предмет и поднес его поближе к глазам. Это была маленькая фигурка из белого мрамора, изображающая какую-то странную тварюшку. Фигурка показалась мне забавной, и я уже хотел сунуть ее в карман, как меня остановил возглас Софьи.

– О мой Бог, это же Амо-но-дзаку, из Хиякки Яко Кастурского! – я посмотрел на девушку и увидел, что ее щеки пылают, глаза лихорадочно блестят, и она приложила ладони к щекам, чтобы унять необычное волнение, которое ее охватило, стоило ей лишь взглянуть на тварюшку.

– Эм, а поподробнее, – я повертел фигурку, пытаясь понять, что же привело девушку в такое интересное состояние. – Не надо на меня так смотреть, да я неуч и во всех этих ёкаях ни хрена не смыслю.

– Сначала переверни ее, – попросила Софья. Я перевернул фигурку и посмотрел на девушку. – Там что-нибудь есть?

– А.В.К, написано зелеными буквами, – я снова перевернул тварюшку и демонстративно засунул ее в карман к уже лежавшему там ножу. – Колись, от чего ты так быстро согрелась, хоть я тебя и пальцем не тронул?

– Алексей

Ванадьевич Кастурский сделал под влиянием момента, как он всегда говорил, девятнадцать фигурок самых типичных представителей Хиякки Яко – парада ёкаев, который, по легенде ежегодно проходит по улицам крупнейших городов Империи самураев. Эти фигурки существуют в единственном экземпляре, и они уникальны, потому что работать с титановым мрамором так, как это делал Кастурский, применяя настолько тонкую магию, не может больше никто. Восемнадцать фигурок собраны в частной коллекции Козыревских, а вот Амо-но-дзаку считался утерянным. Кто бы мог подумать, что он просто валялся все это время почти на свалке, – и Софья покачала головой. – Козыревские заплатят очень хорошую цену, чтобы собрать всю коллекцию.

– И сколько же они могут заплатить? – я прищурился, представляя несколько миллионов на счету в банке, неплохое такое окончание так неудачно начавшегося дня.

– Не думай, что слишком много, – Волкова очень точно интерпретировала мой заинтересованный взгляд. – Одна фигурка без всех остальных стоит примерно сто тысяч рублей, именно такую цену недавно назвал аукцион редкостей. Самую большую ценность она представляет для владельца остальной части коллекции. Я слышала в частном разговоре, что Козыревский готов заплатить за нее до двухсот тысяч. Вот когда коллекция будет полной, то речь пойдет о миллионах, – Софья задумалась. – Ты же знаешь, что клан Козыревских переживает небывалый подъем. Ему проще убить и насильно завладеть желаемым, чем отдавать сумму, которая больше того порога, что он себе определил.

Я снова вытащил фигурку. Дорогая игрушка для ценителей. За которую можно получить деньги, а можно пулю в лоб. И что делать? Первым моим желанием было швырнуть тварюшку в мешок, но затем я прищурился и посмотрел на Софью.

– А в какой-такой частной беседе ты, Волкова, могла услышать столь интимные подробности?

– Это мой отец разговаривал с Григорием Козыревским, – неохотно ответила девушка, не отводя взгляда от фигурки. – Надпись сделана вовсе не красками. Это перемолотый в порошок нефрит, который Кастурский внедрил в мрамор. Фирменный знак художника, между прочим. Такой техникой так никто и не научился владеть в полной мере, так что экспертиза его работ начинается как раз с изучения этой подписи.

– Это все, конечно, охренительно интересно, но, Волкова, никогда бы не подумал, что ты можешь подслушивать, – я благополучно пропустил мимо ушей все, что она сказала мне насчет самой статуэтки и сосредоточился на деталях, которые были мне действительно интересны.

– Я не… – под моим насмешливым взглядом девушка смутилась, а затем вскинула голову. – Ну да, я подслушивала, и что?

– Да ничего, просто констатация факта, – я подбросил тварюшку и, ловко поймав, положил в карман. – Побудешь посредником? Мол, знаю парня, готов продать, потому что уже жрать нечего, а любованием шедевра сыт не будешь. Тебя-то точно не прибьют, раз твой папаша с этим ценителем редкого искусства так близок.

– Скорее всего, не прибьют, ты прав, – Софья задумчиво посмотрела на меня. – Вот что, надо сделать магический оттиск, чтобы показать Козыревскому.

– И как ты собираешься его показать? – я вернулся к куче неразобранных книг, потому что почувствовал, что даже в куртке начинаю замерзать. Софья тут же последовала моему примеру и в мешок посыпался откровенный мусор. То, что она говорила, было логично, вот только как Софья Волкова могла бы передать изображение в большой мир, если из школы можно было выйти лишь на новогодних каникулах, на летних каникулах, и после окончания сего достойного учебного заведения? Ну, или, если тебя из него выпрут, что тоже нельзя исключать.